Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
школы не было ему так уютно. Он пил горячий чай из запотевшей стеклянной кружки и ел самые вкусные вафли, купленные в соседнем магазине только для Солитова. Юноша качал головой в такт мелодии, что так великолепно играла Ольга Николаевна. После утреннего разговора о жизниэта женщина оставляла парня в своем кабинете, а сама убегала по делам. Мальчишка делал уроки, писал сочинения, прорешивал задания экзамена, но также часто он аккуратно приподнимал крышку фортепьяно и учился играть тихий, певучий ноктюрн.
Часто здесь же он и ночевал, когда отец решал устроить пьянку на кухне. Солитов укрывался своей клетчатой рубашкой на поставленных в форму прямоугольника стульях и смотрел вперед, на небо. И он всегда улыбался, когда видел, что новая звезда зажглась в вышине! Она зажглась за Лизу и Ольгу Николаевну — так думал красивый маленький музыкант, бегущий куда угодно, лишь бы не домой.
Девушка Солитова тоже понравилась учительнице, и по возможностиона прибегала в музыкальную школу, и было это так часто, что все охранники уже знали ее круглое лицо, а все учителя здоровались с ней, огоньком пробегающей мимо дверей кабинетов. Много вечеров они просидели втроем, попивая горячий чай, играя музыку, читая стихи и смеясь. Солитов приобнимал драгоценную девушку за плечи, целовал ее в щеки и так сиял, когда ее фигурка проскальзывала в комнату. На деньги, которые старательно зарабатывал парнишка, он покупал ей какие-никакие подарки и цветы, лишь бы порадовать, и все его сердце покрывалось пламенем от ее очаровательной медовой улыбки. Ольга Николаевна часто уходила из кабинета, как бы ненароком, а все, чтобы оставить влюбленных наедине. Тогда они ставили диск на старый проигрыватель, Солитов клал руку на ее талию, а она закидывала свои ему на шею, и парень с девушкой начинали танцевать, медленно качаться, неумело переставлять ноги и гладить волосы друг друга, освещенные то пламенем полудня, то сумраком полночи.
А потом умерла мама. Солитов плакал.
А потом умерла Лиза. Солитов внесся в ее квартиру, упал на колени и начал трястись, как при припадке. Ее румяное лицо стало бледным, как одинокая луна, на которую любили смотреть парень и девушка вместе. Лиза совершила эту фатальную слабостьлишь потому, что до этого была слишком сильной, потому что молчала. Солитов ничего не говорил, а лишь рыдал, гладя себя по щекам ее обвисшими ледяными руками. Парень дрожал, катался по комнате, тянул себя за одежду и рвал свои волосы. Он врезался в шкафы, он вопил о помощи и царапал кожу ногтями. Как он мог допустить, что его самый любимый на планете человек захотел умереть?
А потом умерла Ольга Николаевна. Тогда Солитов стал намного старше, уже студент, он жил в съемной квартире. Парень уже несколько недель знал, что до этой смерти осталось немного, множество раз стоял у кровати со сгорающей женщиной, заменившей ему мать. Но юноша даже и предположить не мог, как больно ему будет осознавать и принимать. Он плакал, уткнувшись в колени, несколько ночей подряд, парень перестал ходить на учебу на целый месяц. Никогда не будет больше вафель, теплых улыбок, стеклянных чашек, ноктюрнов, не с кем будет Солитову встречать Новый год, не с кем будет говорить о жизни самыми искренними словами.
Коровьев замер в центре своей комнаты и покрылся неприятными очередями мурашек, слушая низкий голос очевидно пожилого мужчины по ту сторону телефонной трубки.
— Ваш отец Юрий Солитов скончался сегодня ночью. Вы хотите принять участие в организации похорон?
— Нет. Всего хорошего.
Глава 12. То, что нас объединяет
Квартира звенела и вопила, осыпаемая яркими огнями светомузыки, покрытая громкими песнями без смысла. Двадцатка с лишним человек топталась и в комнатах друзей, и на кухне, и в ванной. Люди смеялись, толкались, пели и целовались. Самые шумные товарищи загрузились в кухню, по совместительству и главную гостиную, где на столе их уже поджидали колонны бутылок пива, в углу стояла старая гитара, а на подоконнике сиял главный герой этого вечера — Ваня Есенин. Он улыбался, общался со всеми и просто источал такой свет и великолепие, что входящие парни и девушки даже щурились. Его ноги были облачены в длинные брюки, цвет которых постоянно менялся из-за оттенков ламп, длинная рубашка на голое тело открывала вид на нездоровую худобу юношеского тела. С лица его не спадала очаровательная улыбка, он отслеживал движения каждого гостя и начинал загораться еще больше от их восхищения. Есенин травил истории из жизни группке громких ребятвокруг него, лицо его искривлялось редкой надменностью, хитрым лебединым смехом, он прихватил за плечи какую-то девушку и постоянно шептал ей на ухо пустые слова о неожиданных чувствах, нахлынувших именно сейчас ни с того ни с сего.
У его ног, как сторожевой пес, устроился не менее открыто одетый Чехов, крутящий между пальцев цепочку. Он вел себя гораздо сдержаннее, отказывался от выпивки, что постоянно передавали ему гости вечеринки, но находил возможность вставить язвительную шутку в каждую историю лучшего друга. Ваня всегда искренне хохотал над ними, ведь Женя, зная чувствительность своего друга, старался не сильно его оскорблять.
Звучал чересчур громкий рокот хохота, когда Есенин решил подняться, похлопал в ладони и пригласил всех усевшихся любителей громких вечеринок танцевать. Пока все остальные пытались побороть стеснение, Чехов подскочил и принялся отчеканивать движения со своим лучшим другом. Гремела музыка, стоял едкий запах сигарет, на полу катались пластиковые бутылки газировки. И наконец вся кухня покрылась топотом множества ног, скачками и прижимающимися телами новоиспеченных друзей, большинство из которых видели друг друга в первый раз. Чехов, поняв по глазам друга, переключил режим освещения на красный, и толпа завопила от радости, Есенин запылал от удовольствия. Девушка, которая прилипла к парню еще на подоконнике, подошла к нему и закинула руки на шею. Пока все ребята скакали, выпускали в воздух клубы дыма, переливающиеся драконами на красном свете, Ваня подкинул красавицу на стол, залез следом, и под шумный смех они начали танцевать, извиваться в руках друг друга, прижиматься животами и грудью, поднимать вверх сплетенные в узел ладони. Рубашка на веселом Есенине очевидно была тогда для галочки, он во всю вопил тексты играющих песен и крутился с новой пассией в руках. Когда мелодия переменилась, парень опустился на корточки и цыкнул Чехову:
— Брат, позови Коровьева. Его любимая же играет. Да и вообще, что остальные не с нами? У них все хорошо?
— Как скажешь. Без меня не раздевайтесь! — он потрепал рыжеволосого друга по волосам и проскользнул в
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
