— Зачем вам это?.. — моё сердце пропустило как минимум пару ударов и поди разбери отчего. То ли от обратившегося ко мне голоса Маннерса, то ли от его невыносимо ласковых пальцев, гуляющих по моей щеке и скуле, будто порхающие крылышки мотылька, и задевающие как бы невзначай более нежную поверхность плотно сомкнутых губ.
Он очень часто меня «баловал» подобными действиями, чем заставлял ненавидеть себя ещё больше. Будто гладил по головке домашнюю кошку, которой разрешил забраться себе на бёдра.
— Обычное, здоровое любопытство. Ты же, наверное, многое рассказывала своему жениху о себе после того, как начала с ним встречаться? Разумеется, не всё подряд, но явно не пару историй из своей школьной жизни. Обещаю. Я никому больше не расскажу. Всё что будет сделано и сказано внутри этих стен, никогда за их пределы не выйдет.
Я ошалело усмехнулась, но обернуться и взглянуть в его чёртово безупречное лицо с абсолютно пустыми глазами так и не решилась. Мне хватало и ощущения его близости, его расслабленной ноги, к которой я старалась не особо сильно прижиматься, и его хозяйских пальцев на моём лице. Он и так занимал собою абсолютно всё в моей теперешней жизни. Я даже думать ни о чём не могла под постоянным прессингом его доминантной сущности. Проще было сидеть, не двигаясь, в одной, будто оцепеневшей позе, смотреть в одну точку и… ждать… Тупо ждать, когда он снова разложит меня на ближайшей к нам поверхности какой-нибудь удобной для этого мебели и снова трахнет…
— Тогда зачем вам вообще что-то обо мне знать? Я же всё равно отсюда уйду, рано или поздно. К тому же… вам достаточно и той информации, которую вы и так успели на меня собрать. Даже более, чем достаточно…
— Общие данные — это ни о чём, тем более, если они рассказаны третьим лицом и напрочь лишены хоть какой-то эмоциональной экспрессии. И разве ты не пытаешься убедить в себя в том, что я ничем иным в тебе, кроме как твоим шикарным телом, больше не интересуюсь. Тем самым надеясь лишить меня в своих глазах хоть каких-то положительных человеческих качеств и черт.
Наверное, я очень хотела, чтобы этого никогда не произошло. Чтобы ему не ударило в голову от скуки ради затрагивать подобные темы разговоров, как и лезть в мою душу. Но этого так и не удалось избежать, как и всех запрещённых приёмов от Маннерса. Как будто он и вправду сканировал меня всё это время насквозь, чтобы докопаться до всех моих подсознательных страхов, которые он будет использовать против меня в нужный для него момент. И, естественно, только для того, чтоб насытиться новым видом психотропного наркотика, а меня развести на новый выброс нужных ему чувств и эмоций.
— А можно как-нибудь обойтись без этого?
— Нет, mon papillon, нельзя. Поэтому ты и здесь. Потому что я так захотел… — и опять не обошлось без очередного запрещённого приёма, которым меня накрыло куда сильнее, чем всеми его предыдущими манипуляциями.
Мужчина вдруг обхватил меня пальцами под подбородком и поддался на меня вперёд, заключая в реальную клетку своих убийственных действий и показательно ласковых рук. Я и очнуться не успела от слишком невыносимой для меня демонстрации власти чужой подавляющей воли и не менее подчиняющих касаний.
Он всё-таки заставил посмотреть в его глаза, приподняв мне лицо, а другой рукой скользнув в расстегнутый ворот рубашки, чтобы «царапнуть» чувствительную кожу груди в нескольких дюймах от сжавшегося соска. И всё вроде как ненавязчиво, всего лишь желая якобы сделать мне приятное или заставить подчиниться на уровне животных инстинктов. Ты мне — правду о себе, а я тебя за это поглажу и отблагодарю щедрой лаской физического удовольствия.
— Расскажи… почему ты уехала из родного Техаса, ещё и променяла его на менее перспективный Нью-Йорк? Эдвард же тебя, наверное, об этом тоже расспрашивал? Хотя, вполне возможно, ему ты могла и соврать.
Пониженный голос Маннерса звучной бархатной вибрацией пытался забраться в мою голову, задевая вместе с ленивыми губами мужчины мой лоб будто дразнящими поцелуями, в такт гулящих по моей груди пальцев. При этом тему для подобных действий он выбрал не самую подходящую. Уж лучше бы вообще ни о чём не спрашивал!
— Просто уехала… Как уезжают многие оттуда, где им ничего не светит. Мне как-то не посчастливило родиться в «типичной» для Техаса семье потомственных аристократов-нефтянников. В нашей квартире, увы, не фонтанировала скважина с нефтью, сколько бы мы не пытались её там у себя отыскать. Я обычная, среднестатистическая девчонка, дочь обычных среднестатистических родителей без больших перспектив на будущее. Может мне и повезло чуть больше, чем живущим там же wet backs[*] и неграм, но… Как это принято в любой самой богатой стране или штате… Чем богаче высшее сословие, тем беднее низший класс. Вернее, тот самый высший класс ни во что не ставит подобную нам челядь. На деле, мне там светило немногое. По крайней мере, не из того, чем я могла бы потом гордиться в будущем перед своими детьми и внуками.
— И всё? Это вся причина? Тебе не захотелось работать крупье в казино круизах или хостес в ресторане пятизвёздочного отеля? Если брать во внимание твою школьную успеваемость, ты могла бы многого добиться, особенно в Техасе.
— Только в том случае, если бы мне разрешили это сделать.
Как бы я не старалась не напрягаться от нежелательных воспоминаний, получалось как-то не очень. И вообще… я не хотела об этом говорить! Во всяком случае, не с Маннерсом.
— И такие, как я, безплеменные и безродные простушки никогда не смогут прыгнуть там выше своей головы.
Я намеренно прикрыла глаза, так как смотреть в нависающее сверху лицо было для меня сейчас сродни тяжёлой психологической пытке. Он и без того прессовал меня собой во всех смыслах данного понятия, а в эти минуты так и подавно, когда пытался забраться в моё подсознание едва не буквально. Как будто ему было мало того, что он со мной тут вытворял всё это время и без глубоких знаний о моём «забытом» прошлом.
— Тем не менее, ты это сделала. Пошла наперекор общепринятым устоям и захотела кем-то стать ещё, кроме как бесправной вещью или чьей-то послушной игрушкой. Что бы ты там не говорила, но техасская гордыня, граничащая с надменным бунтарством, в тебе прослеживается весьма ощутимо. Вызовы судьбе ты умеешь бросать. Как и удерживать любой ответный от неё удар. Если тебя не смогли сломить в родном городке, куда уж мне тягаться с твоими призраками прошлого.
— Я уже говорила до этого! Я не хочу это обсуждать! Тем более, если вы и так знаете обо мне многое из того, о чём даже Эдвард не догадывается! Ничего нового я вам не скажу! Потому что нечего говорить…
Я снова распахнула глаза и попыталась было дёрнуться, чтобы высвободиться из рук Маннерса. Куда там. Из его ложно ласкового захвата не так-то уж и просто было вывернуться.
— Это не ваше грёбаное дело! И никогда им не станет! Вам недостаточно просто меня трахать, обязательно нужно покопаться ещё и в моих мозгах?
— А тебе, я так понимаю, не терпится затянуть своё здесь пребывание ещё на несколько дополнительных дней?
