влезть подруга Оксаны. Та недовольно на неё зыркнула и ответила.
— Мало шансов! Потому, как если я подам заявление об изнасиловании, и к тому же расскажу, что ты сам затащил меня сюда, то...
— Так подруга-то твоя, а не моя, и я не знал про эту квартиру, пока ты меня сюда не привела.
— Не знал, да узнал. А моя подруга скажет, что ты встретил её как-то, познакомился и уговорил на один день отдать тебе ключи. А она случайно вернулась, и вот…
— Понятно, и что вы хотите? Учтите, что ход этому делу всё равно не дадут, так как я иностранный гражданин, и всё будут требовать решать полюбовно.
— А мы с тобой и решили, ты меня отлюбил, и теперь мне нужны деньги за любовь.
— Продажная, значится, — кивнул Бинго.
— Не продажная, а компенсационная, ты должен мне выплатить компенсацию за мою поруганную честь.
— Ммм, давайте, девушки, без громких слов, не за честь, а за временное пользование, гм, твоих прелестей.
— Ну, пусть так, — удивилась Оксана, — мне всё равно, как это называть. Сколько ты готов заплатить за удовольствие?
— Пять рублей и пачку сигарет.
Оксана скривилась, себя она оценила намного выше.
— Ты уже двести рублей за три месяца на меня потратил, а предлагаешь такую мелочь. Ты надо мной издеваешься? — дошло наконец-то девушки.
— Ну, почему издеваюсь? — пожал плечами Бинго. — Совсем нет, я знавал и лучших женщин, и продажных, в том числе, и твоя реальная цена десять рублей и две пачки сигарет, на большее не тянешь, больно суховата, — кивнул он девушке, нарочито оценивающе взглянув на неё.
— Ах, ты ж, чурка горелая. Я стою больше, ты же сам тратил на меня деньги и наслаждался.
— Так это за три месяца, а тут единовременное пособие для поруганных дев, это должно быть дешевле.
— Тысяча! — выпалила девушка, и тут же испугалась такой огромной для неё суммы.
— Тогда нет, пиши своё заявление, — спокойно ответил негр.
— Ладно, восемьсот, — сбавила цену сразу на двести рублей Оксана.
— Нет.
— Семьсот!
— Нет.
— Я не буду торговаться с тобой, подруга, неси бумагу и ручку.
Сима кивнула и шмыгнула в соседнюю комнату, вернувшись оттуда с тонкой тетрадкой и простой шариковой ручкой.
— Предлагаю двести рублей и две упаковки жвачек. Одну тебе, другую твоей подруге.
— Я согласна, — тут же ответила Сима.
Оксана недовольно зыркнула на неё.
— С чем ты согласна? Это тебя, что ли, имели, что ты согласна? Это меня имели, и жвачки все мне.
— Так вы согласны, девушки? — невозмутимо спросил Бинго.
— Нет! Шестьсот рублей и две пачки жвачек, или я пишу заявление, — и девушка раскрыла тетрадку и стала что-то в ней чёркать.
Курсант равнодушно смотрел на неё, больше не предпринимая попыток торговаться.
— Ну, и что ты молчишь? — взбесилась Оксана, а её подруга уже с тревогой наблюдала за происходящим.
— А что мне сказать? Пока приемлемой суммы не прозвучало, могу ещё добавить к жвачкам блок сигарет, если надо.
— Пятьсот пятьдесят, блок сигарет и две пачки жвачек.
— Две пачки жвачек?
— Две упаковки, — поправилась девушка.
— Ясно, тогда я озвучиваю сумму, которую смогу заплатить. Пятьсот рублей откупных, две упаковки жвачек и две пачки сигарет, больше у меня ничего нет.
Оксана взглянула на подругу, которая, услышав предложение негра, тут же усиленно закивала головой.
— Согласны, давай деньги.
— Столько у меня с собою нет, давайте встретимся завтра. Приходите на КПП и бумагу напишите, что отказываетесь от всех претензий.
— Нет, деньги вперёд.
— Ладно, тогда поехали в сберкассу.
Оксана тут же стала быстро одеваться. Вместе компания дошла до сберкассы, куда вошёл один Бинго, а девушки остались сторожить кавалера неподалёку. Вскоре он вышел и вручил Оксане ровно пятьсот рублей.
— Давайте свои заявления.
Написанные под диктовку на вырванных из тетрадки листках, заявления об отсутствии претензий в сексуальных домогательствах и изнасиловании, перекочевали в черные руки.
— Всё, жду вас завтра в 14.00 на КПП, отдам там вам жвачки и сигареты. Да, и потрудитесь написать ещё одно заявление, о том же самом, только красивым почерком и аккуратно, и дату завтрашнюю поставьте. Понятно?
— Понятно, — кивнули девушки и убежали делить халявные деньги. На следующий день они явились с новыми бумагами и, забрав на КПП у Бинго жвачки и сигареты, собрались уйти. Но напоследок Оксана решила поглумиться над спокойно смотрящим на неё Бинго.
— Ну что, будешь меня вспоминать?
— Буду, конечно, но тебе, Оксана, придётся отработать деньги. Всё-таки большая сумма.
— С чего бы это?
— Ну вот, смотри, вы принесли мне две бумаги, одну вчера, другую сегодня. И теперь я могу подать на вас заявление, что вы в сговоре друг с другом и решили обманом завладеть моими деньгами. Деньги я снял в сберкассе, это зафиксировано, заявления вы написали, вот они. А то, что вы приходили ко мне на КПП, видел наряд. Как я вам передал жвачки, тоже. Дальше дело техники: свидетели, заявление от меня о вашем мошенничестве и очернении, тьфу, о клевете, и всё! Скандал, мошенничество, связь с иностранцем, дискредитирующая советскую девушку, тюремный срок, и так далее. Жизнь полетит по наклонной.
Оксана внезапно испугалась.
— Ты не посмеешь, ты побоишься, тебя отчислят!
— Девушки, у меня на родине идёт война, так что, если меня и отчислят, то мне всё равно, это, надеюсь, вам понятно? Ваше решение?
— Как мы должны отработать? — нехотя спросила Оксана.
— Как обычно. Только теперь не только ты, но и твоя подруга, она же тоже получила мои деньги, надо и сигареты отрабатывать…
— Ну, разве только разок, — нерешительно проговорила Сима.
— Только один раз дадим, — отрезала Оксана.
— Хорошо, больше мне и не надо! Тогда, до встречи в кустах, девушки, — и негр развернулся и ушёл в училище.
— Вот же, чёрный урод, — прошипела Оксана.
— Да, обдурил он нас, — подтвердила Сима.
— А всё из-за тебя! Вечно ты лезешь со своими глупостями. Вот и почувствуешь чёрную любовь теперь и в себе…
— А, ну это, и что теперь делать?
— Ничего! Да и хрен с ним, дадим один разок и забудем, как чёрный сон, да, подруга?
