Димитрия Солунского 22 февраля 1607 г. немецкий пастор господин Мартин Бер из Нейштадта.[188]
Год 1600
В этом году царь выписал из Германии несколько докторов медицины и аптекарей. Одного доктора, который приехал с английским посольством, он выпросил у посла. По национальности этот доктор был венгерцем, звали его Христофор Рейтлингер, очень сведущий был человек и хороший врач, кроме того, знал много языков. Остальные, те, которых царь выписал из Германии, были:
доктор Давид Фасмар }
доктор Генрих Шредер} – из Любека,
доктор Иоганн Хильшениус — из Риги,
доктор Каспар Фидлер — из Кенигсберга.
Все со степенью доктора и очень ученые люди. Шестой, по имени Эразм Венский, из Праги, был студентом-медиком. Царь держал их всех для того, чтобы они ухаживали за его персоной. Они не имели права лечить кого-либо другого, даже кого-либо из вельмож, если только тот не пойдет на поклон к его величеству и не испросит его позволения.[189]
Годовое содержание господ докторов: каждому было положено годовое жалование 200 рублей, ежемесячные корма (Korn), т. е. пропитание для него и для всех его людей, шестьдесят возов дров, четыре бочки медов, четыре бочки пива, ежедневно полторы кварты водки и столько же уксуса, через день боковину шпика. В каждую трапезу от каждой подачи (Bodatschen) (это отменные яства) на царский стол три или четыре блюда таких, что здоровый парень едва мог донести одно; ежемесячно деньгами двенадцать рублей, что составляет 33 рейхсталера и 12 м. грошей, иногда 14 рублей, т. е. 36 рейхсталеров и 33 м. грошей для закупки свежих съестных припасов. Царь пожаловал каждому доктору пять хороших коней из своей конюшни, для которых ему ежемесячно отпускалось столько сена и соломы, что он вполне смог бы вдоволь прокормить этим семь лошадей; кроме того, каждый получил еще одного хорошего коня, чтобы летом каждое утро ездить верхом во дворец и в аптеку, одного коня особо для упряжки в сани зимой, затем двух лошадей для кареты жены, чтобы ездить ей на богослужение, затем одну рабочую лошадь — возить воду. Сверх того царь дал каждому большое поместье с тридцатью или сорока крестьянами. А всякий раз, когда они давали царю лекарство, оказывавшее благотворное действие, каждый получал порядочный кусок камки или бархата на кафтан и сорок прекрасных соболей. Равным образом, если по царскому повелению они лечили кого-либо из знатных вельмож, князя или боярина, также не обходилось без хорошего подарка.
Да и уважение царь оказывал господам докторам такое же, что и знатнейшим князьям и боярам. Царь желает также сподобиться вечного блаженства. Он много раз с большим вниманием советовался с ними о важных делах, особенно о религиозных, и под конец просил их, чтобы они за него молились, да сподобится он вечного блаженства. Итак, у господ докторов не было ни в чем недостатка при этом царе, только церкви у них не было. Царь позволяет докторам построить церковь. Поэтому они сообща подали челобитную и получили дозволение построить по своему вкусу церковь в немецкой слободе, расположенной в четверти мили от Москвы.[190]
На возведение этой церкви господа доктора не пожалели денег, и ни один простой немец не повел себя по-эвклионовски. И построили они во славу господа бога такую церковь, что впоследствии сам царь счел эту немецкую церковь достойнее многих других своих церквей принять прах брата датского короля, герцога Иоганна и пр. Царь повелевает возвести около церкви башню и повесить в ней 3 колокола. Царь тогда сам повелел возвести там башню и повесить на нее три колокола, чтобы звонили при погребении герцога, а в будущем всякий раз, когда умрет кто-либо из его людей.[191]
От собранных денег так много осталось после окончания постройки, что немецкая община пригласила для церковной службы и для преподавания в школе, кроме своих старых пасторов (взятых в плен и привезенных со всеми вместе из Лифляндии в Россию), еще одного пастора, господина Вольдемара Гульмана из Вестфалии, и студента Мартина Бера[192] из Нейштадта, которые приехали в Россию в этом году. Пастор и учитель. Они, во славу божию, не жалея трудов и сил, наставляли и учили так, что в короткое время в церкви стали петь в шесть, семь и восемь голосов. Господа доктора сами не стыдились принимать участие в хоре, и многие добрые люди часто плакали от радости, что милосердный бог дал им дожить в Москве до такого прекрасного времени.
Борис заключает договор с римским императором. В начале своего царствования царь Борис заключил договор с римским императором Рудольфом и пр. и послал его императорскому величеству мехов на много тысяч, дорогих черных лисиц, соболей, куниц и т. п., и обещал на благо христиан ежегодно выставлять 10 000 людей против турок.[193]
Турецкий посол. Борис отвечает турку. В этом году турецкий султан отправил в Москву к Борису Федоровичу посла с ценными подарками и подношениями, ища его дружбы, но Борис отослал ему все это обратно с таким ответом: “Поскольку ты являешься исконным врагом христианства и брата нашего императора римского и пр., мы не можем и не хотим быть твоим другом, а будем, тюка живы, твоим врагом и что только можно будем делать тебе наперекор”.
Борис посылает султану необычный подарок. Царь послал также турку на славную шубу выдубленной добела свиной кожи в большом, крепко зашитом кожаном мешке, который был покрыт кусками блестящей парчи и наполнен stercore suillo[194]. Этот подарок был принят турецким султаном с таким почтением, что до настоящего времени от него в Москву не приезжал больше ни один посол.[195]
С королем Швеции и пр. царь также заключил вечный мир,[196] а с поляками — перемирие на двадцать один год. Сумел он поладить и с татарами. Он был в крепкой добрососедской дружбе с его королевским величеством Христианом Датским и хотел выдать свою родную дочь за брата его королевского величества, герцога Иоганна и пр. Герцог Иоганн умирает в Москве. Его хоронят в немецкой церкви. Но после того, как этот бедный господин прожил в Москве шесть недель, он умер от горячки, и его с почестями похоронили в немецкой церкви, где он и поныне лежит замурованный в склепе у алтаря. И хотя церковь была целиком сожжена войсками Дмитрия второго (о котором будет речь впереди), княжеская гробница осталась невредимой. То, что е. к. в. привез с собой из Датского королевства в Россию, и то,
