и одежду «для мальчиков» и экспериментировать с самыми разными видами деятельности и гендерными идентичностями, какие только пожелает.
Воспитывать ребенка с такими представлениями даже в прогрессивном Бруклине – задача не из легких. Незнакомые люди часто спрашивают Бобби: «Уайлдфайр – мальчик или девочка?» – и Бобби объясняет, что они оставляют это на усмотрение самого ребенка. Можете представить, какую неоднозначную реакцию вызывают подобные заявления. Некоторым такой подход кажется ужасным, другие воспринимают его более спокойно. Один человек сказал, что они идут «против Бога». И конечно, возникают опасения, что над ребенком будут издеваться за то, что он не придерживается традиционных гендерных норм. Но, с точки зрения Бобби, указывать ребенку, как ему следует себя вести, только чтобы защитить его от буллинга, – это ошибка, по сути, обвинение жертвы, поскольку ответственность за травлю перекладывается на пострадавшего, а не на обидчика (или саму «культуру» буллинга). Тем не менее мне понятно это интуитивное стремление защитить своего ребенка. Помню, однажды, когда нашему сыну было года три, он слезно умолял купить ему розовые кроссовки (еще до того, как узнал, что розовый цвет не подходит для мальчика), и мы с мужем долго обсуждали, как поступить в этой ситуации. В каждом родителе сильно желание защитить ребенка от боли и стигматизации.
Когда малыш Уайлдфайр проснулся, мы пошли на детскую площадку в Проспект-парке. У него копна черных кудрявых волос, огромные темные глаза и очаровательная улыбка. Наблюдая за ребенком, который семенил по площадке и играл с розовым мелком, я с изумлением поймала себя на мысли, что мой мозг с трудом переваривает полученную информацию. К своему большому огорчению, я все время пыталась отгадать пол малыша, как будто это имело решающее значение для восприятия его как личности. Малыш был одет в рубашку с леопардовым принтом и штанишки персикового цвета, поэтому я про себя предположила, что на самом деле он был девочкой. Один раз у меня даже сорвалось с языка местоимение «она», после чего, совершенно точно, я побелела как полотно. Бобби невозмутимо сказал: «Не волнуйся. Это получается неосознанно. Просто твой мозг подает тебе определенные сигналы». Это напомнило мне, что Бобби говорил раньше: «Мне пришлось сильно потрудиться, чтобы отучиться от тех вещей, про которые я точно знаю, что они неправильные. Просто они слишком глубоко укоренились в нас».
Мне сорок один год, поэтому да, конечно, стереотипы действительно пустили в моем сознании глубокие корни. Их невозможно извлечь с помощью радикальной хирургии. Но оказалось, что некоторым усилием воли я могу по крайней мере ограничить количество стереотипов, которые дети могут от меня перенять. И вы тоже в силах это сделать. Конечно, ваши действия не будут идеальными, вы не сможете оградить своих детей от влияния стереотипного образа мышления остального мира, но если постараться, то можно хотя бы уменьшить его. Если вы не готовы принять метод гендерно-нейтрального воспитания, то можете хотя бы останавливать себя, когда пытаетесь втиснуть своего ребенка в рамки «мальчика» или «девочки». Таким образом вы снизите риск укоренения этих стереотипов в сознании своих детей.
Первое, что бы я посоветовала: родители младенцев и маленьких детей, не перебарщивайте с гендерно ориентированной одеждой. Девочки не обязаны ходить в розовом и сиреневом, мальчики не обязаны носить синее и красное. Более того, до 50-х годов прошлого века не было такого понятия, как гендерная цветовая символика. Многие девочки носили одежду голубого цвета, а мальчики часто надевали вещи розового цвета. Современные требования основываются исключительно на недавно возникших традициях и маркетинге, больше ни на чем.
Не поддавайтесь искушению купить игрушки, ориентированные на пол ребенка. (Не думайте, что в плане игрушек ситуация улучшилась: исследования, проведенные социологом Элизабет Суит, показали, что за последние пятьдесят лет разделение игрушек по гендерному признаку даже усилилось[142].) Когда моя дочь была совсем маленькой, она обожала играть с машинками и игрушечной железной дорогой моего сына. Пусть в вашем доме будет много самых разных игрушек, книг, одежды, во всяком случае до тех пор, пока дети достаточно не вырастут и у них не сформируются собственные предпочтения. Чтобы бабушки и дедушки не отклонялись от избранного вами курса, составьте списки ожидаемых подарков, не укладывающихся в стереотипы.
Следите также за тем, чтобы ненароком не направить детей в сторону «правильной» модели поведения. Исследования показывают, что некоторые родители (особенно отцы) чувствуют себя очень неуютно, когда их сыновья играют в куклы, и часто укоряют их за это[143]. Учителя тоже вносят свой вклад: одно из исследований показало, что учителя гораздо чаще критиковали мальчиков, когда те демонстрировали «женское» поведение, например играли с кухонными принадлежностями (в приготовление еды) или переодевались[144]. В другом исследовании авторы наблюдали за поведением дошкольников и учеников подготовительного класса во время перемены и фиксировали, когда учителя одобряли их игры и когда делали им замечания[145]. Оказалось, что 90 % времени, когда учителя поддерживали игры детей, приходилось на занятия, соответствующие гендерным стереотипам. При этом 91 % времени, когда учителя делали замечания детям, приходился на занятия, идущие вразрез с гендерными стереотипами (например, когда мальчики играли в приготовление еды на кухне, а девочки что-то строили).
Дети замечают такого рода обратную связь, и она способствует формированию у них предпочтений и убеждений. Сотрудники Орегонского университета Беверли Фагот и Мэри Лейнбах наблюдали за несколькими семьями с детьми. Ученые отмечали, как дети полутора лет общаются с родителями, и продолжали свои наблюдения до тех пор, пока детям не исполнилось четыре года[146]. Когда родители настойчиво навязывали детям гендерно ориентированные игрушки, дети начинали маркировать гендерные различия (называя девочек «девочки», а мальчиков «мальчики») в более раннем возрасте. Когда детям было чуть больше двух лет, те из них, кто раньше начинал маркировать пол, демонстрировали поведение, более соответствующее гендерным стереотипам. К четырем годам эти дети лучше знали, что «должен» и что «не должен» делать человек того или иного пола.
Давайте посмотрим, как стереотипы обусловливают взаимоотношения с детьми и наши представления о них. В одном из исследований авторы наблюдали за семьями во время посещения научного музея и обнаружили, что родители в три раза чаще разъясняли научные понятия мальчикам, чем девочкам[147]. В 2014 году в The New York Times была опубликована обзорная статья, автор которой, бывший сотрудник Google Сет Стивен-Давидовиц, писал о том, что когда родители ищут в интернете информацию о возможной одаренности своих детей, то сыновья интересуют их в 2,5 раза чаще, чем дочери[148].
Впрочем, мы, бывает, вредим нашим сыновьям. Часто мы, не задумываясь, критикуем их, когда они показывают свой страх, грусть или боль. Мы говорим им
