— Что ты здесь делаешь?! — Элис крепко сжимала ручку входной двери, загораживая собой вход.
— А что, ты думаешь, я здесь делаю? — выпалил он. — Просто прогуливался по окрестностям и решил нанести визит вежливости?
— Думаю, ты хочешь от меня еще что-то, связанное с офисом. — Элис не удержалась от резкого ответа из-за его тона, а также потому, что последний раз он звонил ей вовсе не для того, чтобы узнать о ее здоровье.
— Ты впустишь меня? — хрипло спросил Виктор, глядя на нее с таким напором, что ей стало не по себе. — Я не собираюсь разговаривать с тобой в дверях.
— Может, я не одна, — сказала Элис, ненавидя его за то, что он заставляет ее чувствовать себя так неудобно, и ненавидя себя за то, что не может достойно ответить ему. Слабая и жалкая, сказала она себе со злостью. Вот ты какая. Слабая и жалкая.
— Ты не одна? — жестко спросил он.
— Одна.
— Вот и хорошо. В таком случае пройди сама и дай войти мне. Пора серьезно поговорить.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
У Элис в душе шла борьба, когда она смотрела на Виктора, который входил в гостиную. Она чувствовала себя как человек, умирающий от голода, который вдруг оказался на пиру, где каждый кусочек пищи был отравлен. Она оставалась на месте, по-прежнему сжимая дверную ручку, и отправилась вслед за ним только тогда, когда он обернулся и взглянул на
нее.
Если он пришел лишь для того, чтобы поговорить еще о каких-нибудь потерявшихся досье, то это надолго. Спросит о чем-то и уйдет, а она останется горевать дальше. Но тогда ему вообще незачем было входить в ее дом.
— Где твоя соседка по квартире? — Виктор уселся на кровать и глядел на нее с мрачным выражением лица, нахмурив брови.
— Ее нет. — К сожалению, подумала она. Он был у нее в гостях уже три раза, и на этот раз она сумела более или менее быстро обрести самообладание. — Я могла бы предложить что-нибудь выпить, но полагаю, что ты не задержишься надолго. Я так понимаю, что это не светский
визит.
— Я бы выпил виски с содовой.
— Могу предложить чашку кофе.
Хочешь пей, хочешь не пей, слышалось в ее голосе. Она скрестила руки на груди, враждебно встречая хмурый взгляд Виктора.
— Не откажусь. — Он рассеянно положил ногу на ногу и продолжал мрачно глядеть на нее.
Элис отправилась на кухню. Ее сердце скакало в груди, а мышцы были напряжены так, что, казалось, вот-вот лопнут.
Она никак не могла поверить, что он пришел в ее дом только для того, чтобы обсудить работу. Нет, он вполне мог бы сделать это по телефону. К тому же у него, должно быть, есть секретарша — длинноногая преуспевающая девица, чей ум, острый как бритва, отвечает его запросам. Но если дело не касается работы, то зачем же тогда, черт возьми, он пришел сюда? Чтобы еще раз оскорбить ее? Но какая ему радость от этого? Прошло достаточно времени. Он должен был бы уже поостыть.
Вручив ему чашку с кофе, Элис обнаружила, что у нее трясутся руки, и она быстро села в кресло.
— Ты дрожишь, — сказал Виктор, похоронив ее надежду на то, что он ничего не заметит.
— Я совсем не ждала тебя, — жестко сказала Элис. — Ты же не будешь обвинять меня? После нашей стычки в офисе? — Не дав ему ответить, она быстро продолжала говорить: — Зачем ты пришел? Опять насчет работы?
— Нет. На самом деле та, которая тебя заменила, справляется гораздо лучше, чем я ожидал.
— Отлично. — Ее сердце сжалось. Поскольку ей нечего было сказать, она молчала — и удивлялась тому, что он также не говорил ни слова. Элис взглянула на него и увидела на его лице тень колебания, несмотря на его инквизиторский взгляд.
— Как с твоей работой?
— Что?
— Твоя работа. Та, увлекательная, с продюсером. Как идут дела?
Элис выдвинула вперед подбородок.
— Знаешь, никакой работы у меня нет. Я соврала. — Вот так, подумала она. Теперь ты доволен? Мысль об еще одной лжи была слишком утомительной. — Но я не думаю, что ты сильно удивишься, потому что в твоих глазах я и так лгунья и обманщица. — Она отвернулась и стала пить кофе.
— Но ты не лгала про себя и Клейдона.
— Не надо снова об этом! — Слова сами сорвались у нее с языка. Элис почувствовала себя до предела уставшей при мысли о том, что придется говорить об этом снова и что она не способна отрицать что-либо. Зачем он пришел? Почему не может оставить ее в покое и не вмешиваться в ее жизнь?
Виктор поставил чашку на стол и наклонился вперед, упершись локтями в колени. Минуту он смотрел вниз, пряча от Элис свое лицо, и когда поднял глаза, то негодование и ярость исчезли, а вместо них была угрюмая беззащитность, которой раньше она никогда не замечала. Он выглядел как ребенок, которого лишили пудинга по каким-то ведомым одним взрослым причинам.
— Я не могу избавиться от этих мыслей, — с вызовом сказал он. — Я все время думаю об этом и только об этом: вы двое в постели. Черт! — Он поднялся и начал мерить шагами комнату, засунув руки в карманы.
Элис наблюдала за ним и чувствовала огромное удовольствие при мысли о том, что он ревнует. Наверное, она все-таки что-то значит для него, раз он испытывает ревность! Не любовь. Нет, не любовь, но что-то… Этого было достаточно, чтобы у нее на губах появилась улыбка, которую и увидел Виктор.
— Я рад, что тебя это забавляет.
— Меня это не забавляет. Я просто: ну… мне кажется… — Элис беспомощно пожала плечами, не в силах остановить поток мыслей. Помимо своей воли она старалась запечатлеть его в своей памяти таким, каким он был сейчас, — его мужественный силуэт, выражение его лица — дерзкое и одновременно растерянное. Она хотела запомнить его, чтобы потом кормить этим воспоминанием свою память все последующие годы, разбив его на кусочки, смакуя и рассматривая со всех сторон.
— Как ты могла?.. — Видно было, что Виктор не хотел задавать этот вопрос, слова сами сорвались с его губ.
— Ты не понимаешь…
— Не говори мне, что я чего-то не понимаю! — Он перестал ходить туда-сюда по комнате и навис над ней, опершись руками на подлокотники кресла, в котором она сидела. — Что тут понимать? Мужчина и женщина встречаются, занимаются любовью. Чего тут непонятного?
Элис смотрела на него, не говоря ни слова. Ей ужасно хотелось во всем сознаться, но где-то в глубине души она знала, почему ей не стоило делать этого. Он просто дал ей шанс принять решение.
— Что ты, черт возьми, нашла в нем?
— Почему ты так злишься, Виктор? — тихо спросила она. — Потому что не можешь вынести мысли о том, что я и Джеймс… вместе? Или потому, что думаешь, будто я тебя предала? Потому что твоя мужская гордость пострадала?
— А какая разница? — Он рывком выпрямился и провел пальцами по волосам. — Я даже сам себя об этом не спрашивал. Думаю о том, как вы лежите в постели, и для меня это как красная тряпка для быка.
