— Не крутись, все равно ничего не увидишь, здесь нет окон, мы фактически под землей.
Я нащупал тонкую правую ручку своей правой рукой и аккуратно переплел наши пальцы, отодвигая девчонку себе за спину.
— Иди за мной, вперед не высовывайся, иначе опять поцелуешь стену.
— А ты что ж это ревнуешь? — я услышал ее улыбку и улыбнулся сам.
— Конечно! Я предпочел бы, чтобы ты поцеловала меня.
— Еще чего! Я не целуюсь с незнакомцами.
— Почему? Боишься меня? Или такая целомудренная? А, может, ты просто не умеешь?
— Все я умею.
— Да?
— Да!
— А меня научишь? Потому что я еще ни разу ни с кем не целовался.
— Врешь ты все!
— Это как это ты определила?
— Ты слишком взрослый, чтобы не уметь целоваться.
— И сколько же мне лет, по-твоему?
— Не знаю. Двадцать? Двадцать два?
— Вот мне даже интересно стало, как ты в кромешной темноте, ни разу меня не видев, определила, что мне двадцать два, и я умею целоваться?
— Ну… я же женщина… мы ЭТО чувствуем.
— Что ЭТО?
— Мужское… наглое… вранье!
— Теперь ты утверждаешь, что я еще и наглый лжец!
— Ой, вот только не строй из себя оскорбленного. Умеешь ты целоваться. Даже не отрицай.
— Да, ты права. Я тебя обманул.
— Что и требовалось доказать.
— Но это была всего лишь ответная ложь на твой обман, котенок.
— Какой еще обман?
— Ты сказала, что умеешь целоваться, а я в этом глубоко сомневаюсь. Нет, даже не так. Уверен, что не умеешь.
— Да с чего ты взял-то?
— Мы мужчины ТАКОЕ чувствуем!
Я ощутил, как дрогнули прохладные пальчики в моей ладони и слегка напрялось хрупкое тело за моей спиной.
Разволновалась малышка.
Неужели правда ни с кем не целовалась?
— Ну, так что, котенок? Признаешь, что тоже врунишка? Или будешь доказывать обратное?
— В смысле доказывать?
— Поцелуй меня. Докажи, что не соврала.
— И зачем мне это надо?
— Эти стены, котенок, не выносят лжи! Ты знала, что около трехсот лет назад у графа Карла Ульриха фон Беренгофа родилось две дочери — Гертруда и Бригита. Старшая — Гертруда всей душой ненавидела младшую и хотела быть единственной и любимой. Сначала она убивала мелких животных и птиц, подбрасывая их в комнату Бригиты. Потом перешла на кошек и маленьких собак. Бригиту стали запирать, изолировать от других людей, местные лекари признали ее безумной. Три года девочка провела башне, что над бальным залом. Отец и мать днями проводили с ней время. А Гертруда все больше ненавидела сестру, ведь теперь той и вовсе досталась вся любовь и внимание. Тогда Гертруда пробралась ночью в башню и выманила сестру. Отвела девчонку в лес и оглушила. А на утро в зарослях рядом с Бригитой нашли тело младенца одной из придворных дам. В общем, долго разбираться не стали. Бригита клялась в своей невиновности, но Гертруда сказала, что видела все своими глазами. За убийство младенца девочку ждала казнь на площади. Когда Бригиту уводили из дома, она завещала, что всякий солгавший в стенах замка, разделит половину ее боли и страданий…
— И что было дальше? Гертруда во всем призналась?
— Нет, конечно. Бригиту казнили, а Гертруда осталась единственной дочерью, как и мечтала.
— Как же стало обо всем известно?
— Родители, убитые горем, не могли вынести потерю собственного ребенка. Мать днями пропадала у могилы. Граф неделями не выходил из покоев. До Гертруды никому не было дела. Девчонка совсем обезумела. И убила обоих родителей. Тут ее и поймали.
— Какой кровавый ужас…
— Да… Так что признавайся, давай, что не умеешь целоваться, пока проклятие Бригиты тебя не настигло.
— Хорошо… Я не умею целоваться…
— Вот видишь, котенок. Совсем и не страшно.
— Угу…
— Хочешь, научу?
— НЕТ.
— Почему? Обещаю, тебе понравится.
— Я боюсь. Я даже не знаю, как ты выглядишь. Почему, кстати, тебя это не волнует?
«Потому что я примерно знаю, как выглядишь ты, малышка» подумал я, но вслух сказал иное.
— Ну, я же тебя трогал, пока нес. Ты стройная и изящная. И голос у тебя красивый. И пахнешь ты, как спелое яблочко.
— Ты тоже пахнешь хорошо. А можно тогда и я тебя потрогаю?
Глава 30
Я резко остановился, отчего робко плетущийся позади котенок впечатался мне в спину. Мне-то ничего, а вот девчонка пошатнулась. Обернувшись, схватил тонкую талию и прижал тоненькую, как тростинка, фигурку к своей груди.
— Ну, давай, котенок, трогай. Только предупрежу заранее — некоторые реакции своего тела мужчина контролировать не может. Поэтому, ты уж не обессудь.
— Кхм… Ладно… — прошептала малышка, и нежные прохладные ладошки опустились на мою голову.
Незнакомка ласково прошлась по волосам, зарылась пальчиками в шевелюру на затылке, опустилась вниз, слегка царапнув ноготками шею. Как есть котенок.
От осторожных нежных движений по спине рассыпались горячие мурашки, концентрируясь где-то в районе поясницы теплым комком.
Пальчики очертили подбородок, щеки, скулы, аккуратно провели по бровям, моим закрытым глазам и кончикам ресниц, скользнули вниз по носу и опустились на губы.
Не сдержавшись, лизнул подушечку ее маленького пальчика. Девчонка ахнула от неожиданности, а у меня от этого звука прострелило пах.
Проведя уже влажным пальчиком по контуру моих губ, нежные руки опустились ниже, исследуя кадык, затем слегка углубились в расстегнутый ворот рубашки, царапнули ключицы, огладили плечи, прошлись по лопаткам и, наконец, легли на часто вздымающуюся грудь.
Я уверен, что она почувствовала, как напряжена каждая моя мускула. Незнакомка и сама часто и глубоко дышала, но исследования свои не прекращала.
Ладошки медленно опустились на пресс, по пути задевая жесткие соски, и побежали в разные стороны, сжимая упругие бока, спускаясь на по-мужски узкую талию, замкнулись на пояснице.
Твердый, как камень, член упирался девчонке куда-то в живот, но она невозмутимо продолжала свое дело, и теперь, слегка подрагивая, маленькие ручки плавно спустились на мои ягодицы.
Я шумно выдохнул и легонько толкнулся вперед, не скрывая свое возбуждение и, клянусь чем угодно, услышал, как маленькая нахалка улыбнулась, а затем сжала мою упругую задницу.
— Не припомню, чтобы я тебя именно так трогал, — прохрипел я куда-то в ароматную макушку.
