— Нет. Он летает туда и сюда над Аравией.
— Над Аравией! — сказал Пат, выговаривая «р» с таким рокотом, что огромный шотландский стол с завтраком разыскрился отблесками роскошного Востока. Да, Пат с удовольствием ему «объяснит».
— Разумеется, Зоя первая выберет место для рыбалки, — сказал Пат.
Если Грант воображал, что страсть Пата проявится внезапным румянцем и телячьим восторгом, то, он ошибался. Единственным проявлением любви Пата было то, что он непрерывно вставлял в каждое высказывание «я и Зоя». Также можно было заметить, что личное местоимение неизменно оказывалось на первом месте.
Грант одолжил после завтрака автомобиль и поехал в Моймор, чтобы сказать Каллену, что маленький рыжеволосый мальчик в зеленой юбке будет ждать его со всеми аксессуарами и надлежащей обувью возле висячего моста над Турли. Сам он надеется, что быстро вернется из Скоона и успеет прийти к ним на реку после полудня.
— Я хотел бы поехать с вами, господин Грант, — сказал Каллен. — У вас уже есть какая-нибудь идея? Это поэтому вы едете с утра в Скоон?
— Нет. Я еду, чтобы только искать идею. Для вас в настоящий момент нет никакой работы, так что вы вполне можете провести день на реке.
— Хорошо, господин Грант. Вы шеф. Как зовут этого вашего маленького друга?
— Пат Рэнкин, — ответил Грант.
Большую часть предыдущей ночи он провел лежа, не в состоянии заснуть, с глазами, уставленными в потолок. Он апатично созерцал картины, которые появлялись в его сознании, кружились и стирались, как в фильме с комбинированными съемками. Он лежал на спине и разрешал им совершать этот медленный танец. Он не принимал в этом никакого участия. Мыслями он был от них далеко, как если бы это было северное сияние. Таким образом его разум работал лучше всего.
Он по-прежнему не понимал, почему Билл Кенрик поехал на север Шотландии, в то время как он должен был ехать в Париж, чтобы встретиться с другом. И почему он путешествовал с чужими документами. Постепенно он начинал догадываться, почему Билл Кенрик так внезапно заинтересовался Аравией. Каллен, типичный летчик, думал, что его друг интересуется просто воздушными трассами. Однако Грант был уверен, что источник этого интереса заключался в другом. Из рассказа самого Каллена следовало, что Кенрик не проявлял признаков, свидетельствовавших о нервном напряжении. Было малоправдоподобным, чтобы зацикленность на трассе, по которой он летал, имела что-либо общее с погодой. Где-то когда-то во время одного из полетов на этой «чертовски скучной трассе» Кенрик нашел нечто такое, что заинтересовало его. Этот интерес зародился тогда, когда его сбила с курса одна из песчаных бурь, что навещают Аравию. После этого происшествия он вернулся «потрясенный». Он не слушал, что ему говорили. «Он все еще был там».
Поэтому в это утро Грант ехал в Скоон, чтобы узнать, что могло заинтересовать Билла Кенрика в глубине этого негостеприимного, пустынного, бесконечного пространства, каковым является Аравия. И с этим он, конечно, шел к господину Тэллискеру. К господину Тэллискеру ходили по всем мудреным делам, о которых надо было обрести знание; шла ли речь о стоимости домика, с которой надлежит платить налог, или же о составе вулканической лавы.
Публичная библиотека в Скооне в такой ранний час была безлюдна, и Грант застал господина Тэллискера за чашкой кофе с пончиком. Грант расценил пончик как трогательное детское чудачество, ибо господин Тэллискер выглядел так, будто питался исключительно вафлями и китайским чаем с лимоном. То, что он видит Гранта, привело Тэллискера в восторг. Он спросил, как продвигается его изучение Гебридов, с интересом выслушал еретические выводы Гранта на тему этого рая и был готов помочь ему в новых поисках. Аравия? О да, у них есть целая полка книг об этой стране. Почти ровно столько же людей написало книги об Аравии, что и о Гебридах. Здесь также, если можно так выразиться, проявляется та же самая тенденция идеализации темы ее энтузиастами.
— Вы считаете, что, сводя все к простым фактам, и первое и второе — это всего лишь продуваемые ветрами пустоши?
— О нет. Не только. Это бы было несколько… чересчур обобщающе.
Однако тенденция оценки простых людей может быть та же самая в обоих случаях. А вот и полка с книгами на эту тему. Теперь он оставит господина Гранта, чтобы тот мог без спешки все изучить.
Дверь закрылась, и Грант остался один на один со своей темой. В зале справочной литературы не было других читателей. Он просматривал книги, пробегая их страницы опытным взглядом точно так же, как он делал это в гостиной в Клюне с книгами о Гебридах. Масштаб охвата здесь был такой же, как и в тех книгах. Единственной разницей было то, что некоторые книги принадлежали к классике, поскольку тема была классическая.
Если у Гранта еще были какие-то сомнения насчет того, был ли мужчина из «Би-семь» Биллом Кенриком, то они покинули его, когда он открыл, что пустынная юго-восточная часть Аравийского полуострова называлась Руб аль-Хали.
Вот чем было это «рубай Кале»!
С этой минуты он посвятил свое время пустыне Руб аль-Хали; он брал поочередно книги с полки, листал главу об этом районе и ставил книгу обратно, чтобы перейти к следующей. Вскоре его глаза задержались на одной фразе. «Населенный обезьянами».
— Обезьянами, — механически повторил он. Болтающие звери.
Он вернулся на одну страницу, чтобы увидеть, чего касается этот фрагмент.
Он касался Вабара.
Вабар был как бы Атлантидой Аравийского полуострова. Легендарный город Ад-ибн-Кинада. Когда-то давным-давно он был уничтожен огнем за свои грехи, потому что он был богат и грешен до такой степени, что и описать невозможно. В его дворцах жили самые прекрасные наложницы, а в его конюшнях — самые совершенные в мире кони. Он был в стране столь плодородной, что достаточно было протянуть руку, чтобы сорвать плод. У людей здесь было достаточно свободного времени, чтобы совершать старые грехи и изобретать новые. А потому на город обрушилась кара. Обрушилась ночью, вместе с очищающим огнем. И теперь легендарный город Вабар был грудой руин, охраняемых движущимися песками, грядами скал, которые все время меняли свое место и облик. Населяли их обезьяны и злые духи. Вход в это место закрыт был для всех, ибо духи дышали песчаными бурями в лица тех, кто его искал.
Это был Вабар.
И, как следует понимать, никто не нашел этих руин, хотя все исследователи Аравии их искали, явно или тайно. По существу, не было двух таких исследователей, которые бы соглашались друг с другом насчет того, к какой части полуострова относится эта легенда. Грант заново просмотрел разные тома, применяя волшебный ключ: слово Вабар. И открыл, что у каждого авторитета есть своя собственная излюбленная теория. Разные предполагаемые места, где должен находиться этот город, были далеки друг от друга так же, как Оман от Йемена. Он заметил, что никто из авторов не пытался пренебречь этой легендой или ее оспорить, чтобы оправдать свою неудачу. Эта легенда на Аравийском полуострове была повсюду известна и неизменна в своем облике. Как сентименталисты, так и ученые верили, что источник ее находится в фактах. Мечтой каждого исследователя было стать первооткрывателем Вабара, но пески, духи и миражи хорошо его охраняли.
