Вот это любовь, вот это жертвы… Он был готов умереть за нее…
На мгновение где-то глубоко внутри что-то больно кольнуло. Теперь понятно, кто вытащил Кристину из нашей с ней ямы. А ведь она долго со мной в ней сидела. Я никогда не забуду ее несчастные глаза.
— А вы давно вместе? — Спрашиваю у Кристины с Максимом.
Они оба как-то заерзали.
— Ну, как сказать, — начал Максим. — Вообще, мы познакомились, когда нам было семь лет. Потом мы снова встретились, когда нам было 17. Потом у нас был очень долгий и тяжелый период, но мы с ним справились. В итоге мы поженились почти полгода назад, но Миша у нас появился раньше.
— Ясно, — говорю с легкой улыбкой.
Про Мишу полное вранье. Это не их сын. А вот про долгий и тяжелый период — это интересно. Значит, это Максим сломал Кристину и загнал ее ко мне в яму. И он же потом ее из нее вытащил и склеил по кусочкам.
Ее личный палач и ее личный целитель в одном лице.
А у меня есть только палач. И он сидит по левую руку от меня. Целителя у меня нет и никогда не будет.
Дальше у нас идет непринужденный разговор ни о чем. Кристина с Ильей обсуждают перспективы строительного рынка в Европе, потом они переключаются на детей. Девушка жалуется, что Миша не хочет ходить в садик. При упоминании садика ребенок действительно начинает брезгливо морщиться.
— Миша, почему ты в садик не хочешь ходить? Ты там друзей найдешь, — говорит ему Илья.
— В садике заставляют есть невкусную еду. А друзья у меня на каратэ есть. Илья, когда мы будем смотреть с тобой мультик?
— Скоро будем.
За время чаепития Кристина еще несколько раз окидывала меня любопытными придирчивыми взглядами. Явно не до конца доверяет мне. Переживает за Илью.
Правильно. Ей есть, за что переживать.
Я дважды оставляла Тока жить, только благодаря этой девушке. Я смотрела в ее глаза и понимала, что мы с ней по одну сторону баррикад. Обе несчастные, обе поломанные. Но теперь мы по разным сторонам. И больше я Токарева щадить не намерена.
Я не буду его убивать. Это будет слишком легко для него. Я просто разрушу его жизнь так же, как он разрушил мою, и оставлю жить на этом пепелище. А он до конца своих дней будет помнить имя человека, который его уничтожил. Только ради этого я и осталась собой на этой миссии.
Максим уносит на кухню грязные кружки и возвращается в гостиную. Мы все вместе усаживаемся на диван смотреть мультик про человека-паука. Максим облокачивает себе на грудь Кристину, обнимает ее обеими руками и мягко водит ладонями по животу. При этом периодически целует ее то в макушку, то в висок, то в щеку. Ему явно не до мультика.
Рядом с Кристиной сидит Миша, а справа от ребенка Илья и я. Ток обнял меня за плечи. Через 15 минут после начала мультика ребенок уснул. Илья взял его на руки и понес в детскую комнату. Когда Ток вернулся, Кристина неожиданно изрекла, что проголодалась и готова съесть чуть ли не слона. Смеясь, мы все пошли на кухню.
— Кристина, а у тебя как-нибудь изменились вкусовые предпочтения? — Я спросила ее, когда заметила, как она намазала хлеб маслом, а сверху положила помидор. Странное сочетание.
— Да. Но я себя сдерживаю. Ну вот помидор с хлебом и маслом позволяю себе.
— А что не позволяешь?
— Селедку с вареньем.
Я чуть не подавилась куриной грудкой.
— Шутишь?
— Нет, я серьезно. Начиная с третьего месяца, я стала мечтать о селедке с вареньем или о колбасе с шоколадкой. Еще очень хотелось чего-нибудь железного. Например, взять в рот гвоздь. Но Максим мне не разрешил. — И она с укором на него посмотрела.
— Потому что облизывать гвозди — это, как минимум, странно, — со смехом ответил ей Максим.
— Крисси, а ты яблоки не пробовала есть? Там железо.
— Пробовала, Илюш. Не помогает. Ладно, давайте не будем о железе, а то я чувствую, что мне снова хочется.
Мы все громко засмеялись, а вот Кристина, кажется, готова выть от безысходности.
Где-то через час мы с Ильей уезжаем. В машине мы почти не говорим. Каждый из нас погружен в свои мысли. Я думаю о Максиме и Кристине. Вот кто по-настоящему счастлив, вот где царит любовь и взаимопонимание. Одного ребенка они усыновили, второго родят сами. А потом, может, и еще свои дети будут.
Перед домом Илья заезжает в супермаркет. Мы покупаем с ним продукты на ужин и на завтрашний день. Дома Ток снова берется за приготовление еды, не позволяя мне помогать ему. Я сижу на высоком барном стуле и потягиваю вино, наблюдая за тем, как Илья помешивает кусочки мяса на сковороде. Сегодня он готовит жаркое с картошкой и зеленью.
Я пытаюсь аккуратно спросить его о работе, но он снова отвечает лишь общими фразами. А потом и вовсе говорит, что его от этой работы уже тошнит, и он не хочет даже думать о ней. После ужина я складываю грязные тарелки в посудомойку, и Ток показывает мне, как ее включать.
Потом мы берём бокалы вина, идём в гостиную и опускаемся в обнимку на диван. На улице уже давно темно и метет февральский снег. Илья включил легкое цветовое освещение, поэтому мы с ним сидим почти в полумраке.
Наверное, даже можно подумать, что у нас с ним романтическая обстановка.
— Ты весь вечер очень задумчивый, — говорю ему тихо. — О чем ты думаешь?
Ток шумно вздыхает и целует меня в макушку.
— Я думаю о том, что хочу, чтобы у нас с тобой было, как у Максима и Кристины.
Я резко вскидываю на него голову.
— Это как?
— Семья. Любовь. Счастье.
Я смотрю на него во все глаза. Мне еще никогда никто не говорил, что хочет со мной семью.
— Я снова тороплюсь, да? — Обеспокоенно спрашивает. — Прости, Ксюш, я не хочу пугать тебя своим напором. Я понимаю, что мы только неделю, как встретились. Но, знаешь, у меня всю эту неделю такое ощущение, будто не было этих лет. Сколько уже прошло? Летом 12 лет будет, так?
— Да. Летом будет 12 лет.
— Максим и Кристина через многое вместе прошли и действительно заслужили то, что имеют. Они из-за чудовищного стечения обстоятельств потеряли друг друга на девять лет. Но все же они смогли все преодолеть. Мы с тобой потеряли друг друга на 12 лет. Но, может, и мы сможем переступить через эти годы и не вспоминать их?
Он мягко проводит ладонью по моему лицу.
Нет, Илья, я не смогу переступить через эти 12 лет.
— Да мы и так не вспоминаем…
— Но у меня все равно ощущение, что между нами что-то стоит, что-то мешает. Не трудно догадаться, что именно. Если бы можно было вернуться на 12 лет назад, я бы все сделал по-другому, Ксюш. Прости меня.
— Илья, все в порядке. Правда.
