Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
– Спасибо, я в советах не нуждаюсь. Меня интересует Элиза. – Я схватилась за ручку двери. Две секунды, чтобы выскочить, десять – добежать до машины. Ключи в сумочке, их можно достать на ходу.
Бармен не стал приближаться.
– Что ж, в таком случае… – Он не договорил, махнув на дверь.
Перед возвращением домой я решила еще раз заскочить к Элизе. По дороге почти убедила себя, что беспорядок в квартире – обычное дело, что она вернулась поздно, возможно, пьяная, бросила сумочку, потянула из ящика вещи, завалилась спать.
Не первый раз мне доводилось видеть комнату в таком состоянии. Какое-то время я даже жила в подобном бардаке. Отсюда и неприятное чувство.
До того, как моя мать окончательно скатилась, она работала медсестрой на дому в неурочные часы. За смену обходила несколько клиентов. Заставая маму спящей днем, я волновалась и будила ее, но часто оказывалось, что она только вернулась с обхода и была свободна до следующего утра. До тех пор, пока мать вообще не перестала ходить на работу, я никогда не знала, работает она или нет.
Хаос неизменно вызывал во мне тревогу, служил предвестником опасности, приближение которой чувствовала только я.
Элизиной машины на стоянке не было. Я подождала, пока кто-то выйдет из подъезда, прошла по тому же коридору, постучала в дверь. Розовый стикер уже убрали.
Получается, Элиза возвращалась. С ней все в порядке, зря дергалась – переполошилась под влиянием событий последних дней.
На мой стук никто не ответил, я нажала на ручку – на этот раз дверь не открылась. Постучала еще – опять тишина. Набрала Элизин номер, но телефон был отключен – сразу включился автоответчик.
Сначала подруга уволилась, теперь меня избегала.
По дороге домой я позвонила Беннетту.
– Элиза окончательно ушла в подполье, – пожаловалась я, слегка удивившись, что он ответил. Обычно коллега неукоснительно придерживался правила во время работы оставлять мобильный в личном шкафчике.
– Что значит «ушла в подполье»?
– Телефон отключен, машины на стоянке нет. Тревор ее не видел. Она возвращалась к себе, наверняка знала, что я ее разыскиваю, и все равно куда-то свалила.
– Никуда она не денется, Лив. Может, поехала домой на выходные.
Упоминание о доме вечно заставало меня врасплох. Беннетт жил здесь уже четыре года и все равно называл домом место, где вырос, в нескольких часах езды отсюда. Вот только я не помнила, чтобы Элиза упоминала о родительском доме.
– Ты думаешь? Она же уволилась.
– Она не уехала бы вот так… Вы же подруги… – Беннетт замолчал.
– Да, конечно. Ты прав.
Я не стала спорить, хотя прекрасно знала, как внезапное решение способно радикально изменить жизнь.
Мать ушла с работы вскоре после того, как меня нашли. Считала, что нам хватит пожертвований и гонорара от книги. И какое-то время нам хватало. Она не вернулась на работу, даже когда мы стали нуждаться, – разуверилась в больничной системе после моей операции и восстановления. Говорила, что меня не лечили, а выискивали предлоги для новых операций и препаратов, гоняясь за нашими денежками.
Должно быть, поэтому меня и привлекла административная работа в медицинском секторе. Я хотела исправить систему изнутри, навести порядок там, где царил хаос.
Я свернула на свою улицу, думая о том, что именно этого мне сейчас недоставало – навести порядок там, где воцарился хаос. Нужно восстановить режим дня, вновь упорядочить свою жизнь. Прийти домой, убраться, постирать, смыть следы предыдущих вечеров. Отыскать по голубому пятну канцелярский нож и убрать его на место. Повесить изнутри на двери крючок, который, будь он там раньше, избавил бы меня от всех хлопот: кто-нибудь другой обнаружил бы труп. Я предвкушала, как поужинаю и лягу спать, поставив будильник пораньше. А утром вернусь к обычному расписанию рабочей недели, к нормальному существованию.
Между моим и соседним участком стояла машина без опознавательных знаков. Вроде полиция уже закончила и уехала? Из машины вышли двое: следователь Ригби и какой-то высокий мужчина. Женщина была в форме, зато ее спутник совсем не походил на полицейского: джинсы, кожаная куртка и солнечные очки-авиаторы.
Ригби махнула мне рукой, мужчина проводил меня взглядом, пока я заезжала во двор. Я кивнула и продолжала смотреть в зеркало заднего вида – они стояли и разговаривали у машины, не заходя на участок.
Ригби жестикулировала, собеседник никак не реагировал. В животе заныло от неприятного предчувствия. Вдруг это репортер, охотящийся за информацией, задающий вопросы. И она тут как тут, готовая выложить ему все подробности, хотя обещала сообщить мне первой.
Подъехав к дому, я потеряла их из виду. Поставила машину и вернулась – уже не могла узнать, что происходит. При звуке моих шагов голос следователя оборвался на полуслове.
– Какие новости? – спросила я, прикрывая глаза от солнца.
Ригби посмотрела в мою сторону, ее лицо по обыкновению ничего не выражало. Взгляд мужчины скрывали солнечные очки.
– Оливия, это Натан Колман, – произнесла следователь. У меня все внутри опустилось. «Мы еще не оповестили родственников», – сказала она тогда. – Он хотел бы увидеть место, где нашли его отца.
Вот уж никак не ожидала, что у него был сын. Причем моего возраста. Мужчина шагнул вперед, протягивая руку.
– Ох, простите, – пробормотала я, чувствуя его крепкое рукопожатие. – Мои соболезнования.
В нем было что-то знакомое… Впрочем, последнее время мне любой кого-то напоминал. Глаз не видно, а комплекцией он походил на Шона. Мог бы легко поднять меня одной рукой.
– Оливия нашла вашего отца, – пояснила Ригби. Рукопожатие замерло. «Как когда-то ваш отец нашел ее», – пронеслось у меня в голове. Однако она продолжать не стала, сохраняя каменное лицо. Натан Колман был не в курсе.
– В таком случае, – ответил он, делая чуть заметные паузы между словами, – примите и мои соболезнования.
Со стороны Рика что-то стукнуло – захлопнулась входная дверь.
– Это мистер Эймс, – сообщила Ригби. – Он здесь давно живет.
Мы стояли и смотрели, как Рик подметает крыльцо. Натан Колман переводил взгляд с соседа на меня, словно решая, к кому из нас имел отношение его отец.
– Я, пожалуй, пойду, – сказала я, чувствуя срочную потребность удалиться. Ни к чему хорошему этот разговор привести не мог.
УНИВЕРСИТЕТ ЦЕНТРАЛЬНОЙ КАРОЛИНЫ – ПРИЕМНАЯ КОМИССИЯ
ПОСТУПАЮЩАЯ: Оливия Мейер
Заключение школьного психолога в ответ на запрос о личном деле.
5 февраля 2012 года
По Вашему запросу сообщаю следующие сведения о выпускнице нашей школы Оливии Мейер, подавшей заявку о поступлении в Ваше учебное заведение. Интересующий Вас случай произошел во время ее учебы в предыдущей школе, поэтому формально у меня нет права его обсуждать. Я лишь надеюсь прояснить общую ситуацию.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
