Сапог Кирилла запнулся за один камень величиною с куриное яйцо и весом фунта в два. Это был великолепный самородок, только очень тусклый.
– Вот как! – сказал он смеясь. – Теперь и золото растет в поле, подобно картофелю!
– Куда нам золото теперь?
– Кто знает, что может случиться. Я на всякий случай положу этот кусок в карман…
Тут Кирилл, заметив еще большие куски золота, бросился к нам. Мой товарищ стал неузнаваем. Куда девалось его спокойствие?! Он бегает, волнуется, раскапывает землю; голод, по-видимому, забыт. Его пример увлекает конвойных, которые бросаются набивать свои карманы драгоценным металлом. Остальные, то есть я, Кроули и Робертс, сначала с улыбками смотрим на их бесполезное занятие, потом незаметно сами начинаем поддаваться золотой лихорадке. Кончается тем, что вся наша компания, забыв о цели экскурсии, превратилась в ярых «диггеров» и принялась ожесточенно копаться в золотом песке. Жадность европейцев при виде золота охватила нас неудержимою страстью.
Однако природа возвратила свои права, и если золотая горячка победила усталость и голод, то все-таки это продолжалось недолго. Пропотев от жара и рвения, мы скоро остановились, взглянули друг на друга и не могли удержаться от улыбки.
– Ну, что скажете вы, Кроули?
Мичман пожал плечами.
– Я стыжусь своей выходки… А вы?
– Я считаю себя глупцом… Да, господа, Том, с полчаса смотрящий на нас, я думаю, должен иметь самое печальное мнение о белых.
– О, если бы я был в Мельбурне, я купил бы много, много виски, а здесь… зачем эти желтые камни? – отвечал чернокожий философ.
Та же самая мысль приходит в голову диггеров, потому что они вдруг бросают свои поиски.
– Ну, ребята, двигаемся! – закричал им Робертс. – Сбор, кажется, хороший?
– Ах, сэр Робертс! Какая жалость, что нельзя разрабатывать эту богатейшую россыпь… Сколько золота!
– Ваша правда! Да только теперь прежде нужно найти поесть… К несчастью, край, мне кажется, совершенно пуст.
Эти слова возвращают всех к действительности. Между тем время уже ушло вперед, было четыре часа пополудни, а у нас ни одной штуки дичи. Мало того, мы, ничего не сделав, страшно утомились и проголодались. Одному Тому голод нипочем. К тому же у него пища под руками и ногами: он накопал червей и личинок и с наслаждением съел их. А мы могли довольствоваться только соком эвкалиптовых корней. Добрый малый видит наши страдания и с усердием ищет добычи. Наконец он останавливается перед одним эвкалиптом, разглядывает его поверхность, кидает внимательный взгляд на ствол и принимается, как безумный, танцевать вокруг дерева.
– Опоссум! – вылетает из его горла радостный крик.
Все встрепенулись.
– Где, где? – раздались общие возгласы.
– Там! – И Том стукнул по стволу своим топором.
– Как ты знаешь, что он там?
Старый туземец пожал плечами и указал след на коре, оставленный когтями зверя.
– Вижу, но следы не свежи, или, может быть, опоссум оставил их, слезая с дерева.
Черный молча указал на несколько песчинок, приставших к следу. Их, очевидно, не было бы, если бы животное сходило с дерева.
– Но куда же он девался? – продолжал недоверчивый Кирилл.
Том в третий раз протянул свой сухой черный палец, и мы увидели, в сорока футах от земли, круглое отверстие величиною с голову человека.
– Я вижу. Но как его достать? Да и что значит какой-нибудь пятифунтовый опоссум для восьми человек, не считая тех, которые остались там?
Том покачал головою и начал считать по пальцам; но, как видно, арифметика плохо далась ему. Он путается, пересчитывает, наконец говорит:
– Три, четыре, пять, еще, еще, много!!!
Затем по пословице: «соловья баснями не кормят» старый туземец берет свой топор и вонзает его в дерево. С четырех ударов он вырубает на высоте аршина от земли зарубку, цепляется за нее пальцами ноги, потом еще выше делает вторую насечку, за которую хватается правою рукою; затем берет левою рукою топор и надрубает кору в третий раз. Таким образом, перемещая последовательно ноги и руки, он вырубает своеобразную лестницу и взбирается по стволу на высоту отверстия норы опоссума. Достигнув дыры, он просовывает туда свою голову и обращается с длинною речью, в которой «имеет честь объявить опоссумьему семейству, что оно удостоилось внимания белых. Поэтому он приглашает всех находящихся внутри явиться на свет».
Речь бедного Тома остается без ответа, и будущее жаркое продолжает лежать смирно в глубине эвкалипта. Обиженный таким невежеством опоссумов, Том быстро сходит на землю, грозя прибегнуть к крутым мерам. По-видимому, он нашел средство достать животных. Его лицо выражает сильную радость. Он ищет для чего-то камень и, не найдя его, обращается к Кириллу с просьбою дать ему золотой слиток. Тот отказывается расстаться с сокровищем. Том, не давая никакого объяснения, настаивает.
– Так нужно, – упрямо твердит он на все вопросы.
– Я не хочу его терять, – говорит мой товарищ, – ведь этот слиток, старик, стоит более десяти тысяч франков!
– Дай скорее, видишь, ему нужно, – говорю я нетерпеливо.
– Хорошо, – бормочет Том, взяв от побежденного Кирилла слиток. – Твой приложит ухо там и будешь слышать, когда он упадет. Мой хочет знать, где опоссумы.
– Слушай! – кричу я своему другу. – Он говорит тебе, чтобы ты прислушался, где упадет твой слиток. Потом можно будет рассечь дерево на данной высоте.
– Да, так, – закивал туземец, снова поднимаясь по своей импровизированной лестнице.
– Мой бросает… Раз!
Золотой слиток с шумом падает внутрь эвкалипта.
Мы слышим, как он стукается о землю. Очевидно, дерево имеет дупло, доходящее до самой почвы. Нужно, значит, подрубить его.
– Хорошо, – говорит Том, затыкая выходное отверстие норы сучьями и листьями. – Теперь за дело!
Мы хватаемся за топоры. Но дерево оказывается твердо, как сталь. Кроме того, кора, по словам Тома, в десять вершков толщины. С нашими тремя топорами не кончить бы работы и к ночи.
Вдруг меня озаряет блестящая мысль. У нас в сумках есть патроны со взрывчатыми пулями Пертизэ. Что, если попробовать их?
– Господа, – кричу я дровосекам, – перестаньте на минуту; мы будем стрелять в цель.
Робертс понимает мои намерения, не сомневается в успехе.
– Увидим, – говорю я торжествующим тоном, полагаясь на взрывчатость пуль.
По моей просьбе Кирилл намечает место, куда должны стрелять. Прочие, отойдя на пять сажен, с ружьями в руках ждут сигнала.
– Пли!
Еще не успел рассеяться дым выстрелов, как мы бежим к дереву. Раздается громкое «ура»! Небольшие конические пули произвели страшное действие: вся толща коры пробита; образовавшееся отверстие в два аршина ширины и одного аршина высоты позволяет свободно пролезть Тому.
