Черт, Алина! Не сейчас же, когда ты находишься с ним наедине посреди трассы в машине!
Машина резко затормозила, завизжав шинами. Спалит… Не вовремя подумалось мне. Если бы не была пристегнута, вылетела бы в лобовое.
Приводила дыхание в норму, боясь к нему повернуться. В салоне завоняло паленой резиной. Перевела взгляд в свое боковое окно, пытаясь понять, где я нахожусь. Схватилась за ручку, пытаясь открыть двери, но без толку. Заблокированы.
Не поворачиваясь, прошептала:
— Открой, — но в ответ тишина, и мне страшно. Страшно увидеть, кто кроется за моей спиной. Свой лимит на сегодня я исчерпала.
Медленно повернула голову в сторону лобового. И, черт! Я вижу, вижу, что он наклонился ко мне, и тяжело дышит мне в висок. Пульс забился в висках, сердце застучало в глотке. Маревом застелало глаза.
— Повернись, — содрогнулась от этой страсти в голосе.
Томление разливалось в груди, цепляя соски — они сжались от возбуждения и торчали, как острые иглы. Хорошо, что я была в толстовке, и он не мог этого увидеть.
— Я сказал, повернись ко мне, — я аккуратно повернула голову, стараясь его не задеть, не прикоснуться к нему. Посмотрела в черные глаза, а там пропасть… Дно, и оно тянет за собой. Вжалась в дверцу, стараясь оказаться от него как можно дальше. Поблизости никого, он меня сейчас точно убьет. И никто даже не услышит мои крики о помощи.
Чуть не задохнулась от его действий, о которых сама не так давно мечтала. Костяшками пальцев дотронулся до моего виска. В голове промелькнула мысль — наверное, почувствовал, как он пульсирует.
Соски ноют от напряжения, между ног разливается истома. Пальцем надавил мне на губу, оттягивая вниз. Провел по передним зубам, и я вижу, как в нем плещется животная страсть. Как будто давно мечтал, как будто, наконец, дорвался.
Склонился ближе ко мне, почти прикасаясь лбом. Я неуверенно уперлась ладонями ему в плечи, отталкивая. Он взглянул мне в глаза и резко схватил за волосы на затылке, оттягивая мою голову назад. Свою наклонил к плечу, наблюдая за мной — безвольной, растрепанной, обескураженной. А мне только и оставалось захлебывалаться в его эмоциях.
— Хочешь? — прозвучало двусмысленно.
Что именно?
Хотя, Алина, какая разница? Ты же хочешь. Все хочешь…
Мотнула головой, отрицая. Саркастически усмехнулся и приподнял брови, показывая, что он знает, видит меня.
Спустила глаза ниже его лица, прошлась по спортивному телу, останавливаясь на ширинке. Сглотнула. Джинсы оттягивала внушительная выпуклость. В неверии подняла на него округлившиеся — больше от испуга — глаза, а он вкрадчиво рассмеялся мне в лицо. Расслабил руку на волосах и начал притягивать к себе.
— Нет, не надо, — не успела остыть моя кровать с Ярославом, как не хватало броситься в постель к другому! Я еще не опустилась так низко. Но как же хотелось вкусить этот запретный плод…
Сгреб меня сильными руками, сдавливая. Вдавливая в себя. Как будто срастись хочет, стать единым целым. Повел носом по лицу, глубоко вдыхая.
— Такая вкусная. Сладкая, как шоколад, но не тот, который на зубах скрипит от сладости. А тот, который хочется растягивать, есть медленно, наслаждаться, раскатывать на языке. Ни с кем не делить, забирать себе до последней крошки. Знала? — а мне казалось, он не о шоколаде говорил. Я была вся красная. Лицо горело от стыда — я понимала, о чем он.
Схватил большим и указательным пальцами за подбородок, приподнимая голову.
— Тебе идет смущение. Этим распаляешь еще больше. Везде такая? М? — я готова провалиться сквозь землю. Язык давно онемел, я и не смела что-то вымолвить.
Зафиксировал руками мое лицо и медленно приблизился к губам, при этом не отводя от меня взгляд. Дернулась, но он удержал, фиксируя меня, как ему удобно и управляя, как куклой.
Оглядел все лицо, и прикоснулся своими губами к моим. Невесомо, как перышко. Током прошибло все тело, в груди все переворачивалось. Как будто взлетел рой бабочек и щекотал до ужаса. Под ложечкой засосало. Между ног стало откровенно мокро. А он водил по моим губам своими, не целуя, не напирая. Как будто пытался притереться, приспособиться, ощутить мой вкус на губах.
— Охуеть, — рыкнул, как зверь. И все, сорвался с цепи. Казалось, это все, что ему нужно.
Накинулся на губы, раскрывая их. То перебирал верхнюю, то переходил к нижней. Посасывал их, оттягивал, кусал. Каждой уделял время, не углубляясь дальше, как будто с ними сексом занимался.
С меня выскользнул отчаянный стон и это послужило для него последней каплей. Схватил меня под ягодицы, поднимая и пересаживая к себе на колени. Повернул рычаг, и автомобильное кресло отъехало назад. Притянул к себе для нового поцелуя. Впился в губы, просовывая внутрь язык и задевая мой. Играясь с ним, скользя по нему, извиваясь. И он пьет меня всю, хочет поглотить, как будто ему этого мало.
До боли впился пальцами, сжимая ноги, переходя к ягодицам. Мнет, сжимает и исступленно целует. Нажал на плечи, вдавливая меня в свою выпуклость. Мои трусики давно промокли и причиняют дискомфорт. Сумасшедший издал полустон-полурык, водя моей промежностью по своему паху. Я не выдержала, и стоны начали вырываться один громче другого.
— Я тебя уничтожу. Слышишь? Разорву тебя, — возбужденно хрипит и алчно кусает за губы, подбородок.
Оттянул за волосы, выгибая дугой. Сильнее трусь об его член, который, кажется, скоро порвет ширинку. Языком прошелся по горлу, где сонная артерия. Потянул толстовку вверх, и я разом очнулась.
Нет! Потом мы не остановимся.
— Руслан, прекрати, — но он не слышит, перебирает волосы. Сильнее вдавливает в себя, и тянется к губам.
— Руслан, остановись! — громко зарычал мне в лицо, уткнувшись вплотную. А в глазах отражается, как он уже меня разложил, как поимел в разных позах.
Бесцеремонно скинул меня на соседнее сидение и рывком вышел из машины, громко хлопая дверью. Меня всю колотит, пальцы скрючены. В горле такая засуха, как будто я не пила целый год. Накрыла ладонями лицо, судорожно дыша и пытаясь усмирить колотящееся сердце.
Опустила руки и застыла. Вырвался нервный смех. Но, Боже-е-е, как это завораживало.
