Книга Посмотри на неё - Лори Элизабет Флинн

ТАББИ ЖАЛОВАЛАСЬ НА ЛУИЗУ несколько раз. В основном это было что-то типа: «Почему она меня так ненавидит? Я никогда ничего плохого ей не делала». Я не уверена, но думаю, что все дело не в том, сделала ли Табби ей что-то плохое, а в том, что между ними стояло. Точнее, кто. Бэк. Как я слышала, Лу считает, что моя сестра спала с Бэком после того, как Лу и Бэк начали встречаться.

(Не спрашивай меня о том, что было с Бэком, как будто я должна об этом знать. Он всего лишь парень, с которым моя сестра тайно виделась. Я не знаю его лично. Мне известно то же, что известно тебе, и, наверное, очень мало. Когда Табби и Бэк были «вместе», что бы это ни значило, он не испытывал необходимости в том, чтобы даже признать факт моего существования. По крайней мере, в этом прослеживалась честность, в отличие от Марка, который в первое время пытался строить из себя «классного старшего брата». И у него не получилось.)

Во всяком случае, именно Лу заварила всю эту кашу с моей сестрой. Если бы она не опубликовала то видео, где Табби толкает Лэнса, все бы так сложилось? Может, и да. Может, у девушки вроде Табби не получилось бы выйти сухой из воды по-любому. Но видео не помогло. Видео дало людям возможность чувствовать себя безнаказанными, и комментарии под ним превратились в поле боя. Если бы ситуация была обратной, и я была бы той, кого забрала полиция, я знаю, что моя сестра не стала бы слоняться по коридорам, словно тень.

Поэтому сегодня я ищу Луизу Чемберлейн.

Мне приходится ждать, пока она останется одна, потому что вокруг нее всегда вьются одни и те же девчонки. Мне кажется, их имена представляют собой разные версии имени Кейли, Кейси или Кайли. Они одеты в пастельные оттенки, словно мелки для рисования на асфальте, выложенные в ряд. Они, должно быть, те еще пустышки, раз выбрали Луизу своим лидером. Мне приходится ждать конца учебного дня, и вот Луиза идет к своей машине на парковке. У нее «Ауди», и это заставляет меня улыбнуться, потому что Табби как-то сказала, что только тупицы ездят на «Ауди».

Я должна быть на тренировке. Мы направлялись в лес, чтобы бегать на короткие интенсивные интервалы по Соляному холму, но сейчас мне совсем не хотелось быть в лесу. Не из-за того, что Марк там погиб. Может, я ужасный человек, но меня это совсем не беспокоит. А вот что меня беспокоит, так это Табби, которую каждый день постепенно убивают. Каждый комментарий под каждой статьей – это для нее свежая рана от ножа, новый удар.

И мне нужно кого-то в этом винить, так что сегодня я виню Луизу.

Я иду за ней хвостом, пока она не оказывается практически у двери своей машины. У меня хорошо получается подкрадываться сзади. Этот навык я отточила за годы, которые провела, занимаясь бегом. У меня неприметный стиль. Я редко вырываюсь вперед с самого старта, предпочитая следовать позади лидеров, глядя им в спины, пока не начну замечать признаки их усталости: опущенные плечи, менее широкие шаги, поверхностное дыхание. После этого я делаю свой ход. Именно из-за этого мои товарищи по команде начали называть меня Бесшумным Лезвием на первом году обучения в старшей школе.

– Ты незаметна до определенного момента, – сказала мне Лорел.

Момент настал.

– Зачем ты это сделала? – кричу я Луизе в спину. Я ненавижу ее волосы, которые всегда так идеально уложены в роскошные локоны, которые явно у нее не от природы.

Луиза резко разворачивается.

– Прошу прощения?

Я не отступаю.

– Зачем ты сняла то видео? И зачем ты его опубликовала? Неужели ты так сильно завидуешь моей сестре, что тебе нужно пытаться разрушить ее жизнь? Ты понимаешь, что это не какая-то склока, чтобы поделить парня? Она сейчас в изоляторе. Ее вообще могут отправить в тюрьму.

У меня плохо получается кому-то противостоять. Мой голос уже начал становиться тоньше, словно подошва кроссовок, в которых пробежали слишком много. Я вспоминаю о «найках», которые Табби надела в лес в тот злополучный день, и мой мозг продолжает возвращаться к мысли о них, словно это что-то важное.

– Я не единственная, кто снимал видео. – Луиза барабанит пальцами по своей руке. – Не то чтобы она пыталась все держать в секрете. Если бы ей не хотелось, чтобы люди на нее смотрели, ей не стоило вести себя как психопатка на глазах у всех.

– Она не психопатка. Она просто разозлилась. Ты хоть знаешь, что Лэнс сказал ей?

– Вопрос в том, знаешь ли ты? – говорит Лу. – Слушай, может, ты не знаешь ее так хорошо, как думаешь. Я видела то, что видела. И это был не первый раз, когда я видела Табби в гневе. Если она так злится, когда знает, что на нее смотрят, то представь, как она себя ведет, когда вокруг никого нет.

Я понимаю, к чему она клонит. У Табби вспыльчивый характер, и все теперь вспоминают о каждом случае его проявления. Если бы Табби была тихой девочкой, то все, возможно, сложилось бы по-другому. Потому что в какой-то момент мы решили поставить знак равенства между понятиями «тихий» и «хороший», а значит «громкий» становится «плохим» по умолчанию. В мире, в котором мы живем, все черное и белое, потому что мы живем в мире девочек, на границы которого – наши тела – постоянно кто-то посягает.

– Лэнс ничего ей такого не сказал. Он лишь выразил свои чувства по поводу того, что команде по плаванию не хватает Марка. Он ничего не подразумевал под этим.

Я стискиваю челюсти. Это я должна быть тихой. Невинной. Но просто то, что есть вещи, которые я не делаю, не означает, что я о них не думаю. Прямо сейчас я думаю о том, как мой кулак врезается в кожу Луизы. О том, с каким потрясающим звуком костяшки моих пальцев ударятся о ее скулу.

Но я не буду ее бить. Потому что Луиза будет мстить не мне, а Табби. Вина за мою жестокость ляжет на мою сестру. Должно быть, я нахваталась у кого-то проявления злости. Я же всегда была такой хорошей девочкой. Наверняка что-то произошло, что заставило меня сбросить собственную кожу и натянуть на себя более жестокую и тяжелую оболочку. Я уже не просто я, а продолжение Табби, одна из ее конечностей. Если у меня появляется синяк, у моей сестры он появляется тоже. Если я сломаюсь, то сломается и она. Так что мне нужно оставаться невредимой ради нас обеих.

– Просто перестань распускать слухи о моей сестре.

Я отворачиваюсь. Я надеюсь, она слышала угрозу в моем голосе и поняла, что это не просто слова ради театрального эффекта. Именно тихие девочки могут представлять собой самую большую опасность.