Лукреция залилась звонким смехом.
Асмодей, увлечённо беседовавший с Цезарем Борджиа, поинтересовался:
– Что вас так развеселило, обворожительная Лукреция?
– Ваша спутница! У неё прекрасное чувство юмора. Я так не смеялась последние лет четыреста!
Лукреция откланялась и направилась к мужчине, по виду напоминающего Наполеона Бонапарта. Он же внимательно изучал Полину и, по всей видимости, намеревался подойти к ней.
Асмодей тут же подхватил свою гостью под руку и зашептал ей на ухо театральным шёпотом:
– Не советую с ним иметь дело. Этот корсиканец замучает вас до смерти, рассказывая о своих былых подвигах.
– Корсиканец… На Наполеона похож.
– Он и есть. Помните остров Святой Елены?
Полина, окончательно обалдевшая, попыталась напрячь память: «Наполеон был заключён на остров Святой Елены, где находится не помню… Там вроде и умер… А ещё были у него двойники…»
– Вы правы, двойники у Бонапарта были и не один. Если хочешь править, иначе нельзя! Да и похоронили на острове ненастоящего Наполеона. Уверяю вас!
Полина смотрела то на Асмодея, то на Бонапарта: голова закружилась.
– Позвольте предложить вам красного вина. Дьявольски прекрасный напиток! – предложил Асмодей.
Около Полины появился маленький человечек с подносом, на котором стоял бокал с красным игристым вином. Человечек выглядел странно: треугольные удлинённые уши, белые волосы достигали пояса. Полина напряглась, он был явно ей знаком: «А на прошлой корпоративной вечеринке малыш также подрабатывал официантом!»
– Эльф, – прокомментировал Асмодей.
Полина, пьющая вино, наслаждавшаяся его изысканным вкусом, чуть не поперхнулась.
– Кто? – переспросила она и закашлялась.
– Эльф, – уверенно повторил её спутник.
– Из детского театра? – поинтересовалась она.
– Почти, угадала – из театра жизни, правда бывшей. Отъявленный мерзавец.
Полина снова поперхнулась вином.
– Осторожнее дорогая, вы нужны мне живой и здоровой!
– Почему вы представили меня известным психологом? – поинтересовалась она. – Вам неловко, что я простой врач из районной поликлиники.
– Нет. Просто вы будете известны, и я вам в этом непременно помогу.
Полина залпом осушила бокал вина: вот он долгожданный момент в жизни! Неужели и ей повезло?
– Ещё как! – улыбнулся Асмодей, словно читавший её мысли.
Полина заметила группу мужчин в военной форме, на рукаве которой красовались повязки со свастикой. Один из них был явно похож на Адольфа Гитлера.
«Глупая шутка, – подумала Полина, – изображать на карнавале Гитлера. Просто возмутительно!»
К Асмодею и Полине подошёл почтенный старец, облачённый в просторный балахон.
– Рекомендую, – указал на него Асмодей, – алхимик Герберт Аврилакский. Именно ему семейство Борджиа обязано своей чудовищной кантареллой.
– Чем? – не поняла Полина.
– Кантареллой. Это яд, известный в позднее средневековье, как яд Борджиа, против него нет противоядия. Обычно подмешивался в вино. Родриго Борджиа перетравил кантареллой пол-Рима.
– Но мне кажется, что тогда уже не было алхимиков. Или я ошибаюсь?
Асмодей от удивления вдёрнул брови.
– Вы правы, моя драгоценная. Герберт сделал кантореллу для меня лет на триста пораньше. Я же доверил сию сокровенную тайну Родриго Борджиа, когда он был ещё кардиналом, ведь он так жаждал стать понтификом.
От пёстрой толпы гостей «ежегодного салона» отделился человек в блестящих средневековых латах. Полина уловила его необычайное сходство с Мелом Феррером, явившегося «Из рыцарей круглого стола» 1953 года выпуска.
«Мел Феррер» подошёл, поклонился Асмодею и обратился к Полине:
– Прекрасная госпожа! – витиевато начал он. – Позвольте узнать ваше благородное имя.
Асмодей в этот момент подхватил какого-то урода, по виду напоминающего серийного убийцу. Полина смерила убийцу взглядом: точно «доктор Лектер» из «Молчания ягнят», и переключилась на разряженного в латы чудака.
– Я – Полина Разумовская, психолог.
– О! – восхищённо взвыл «Мел Феррер» и ударил латной перчаткой себя в грудь. – Позвольте представиться: Ланселот Озёрный, близкий друг короля Артура. Если вы не возражаете, прекрасная Полина, я буду вашим рыцарем на сегодняшнем салоне и зарублю пару-тройку гостей в вашу честь!
В этот момент Асмодей, закончил свой разговор с «доктором Лектером» и подошёл к Полине:
– Ланселот, умоляю тебя, держи себя в руках. В прошлом году ты истыкал мечом Джека Потрошителя, а Герберту Аврилакскому разорвал в клочья изысканный плащ. Остынь, любезный! Поухаживай за мадам Помпадур[34]: она обожает потчевать всех рассказами о чёрных мессах, где она исполняла главную роль.
Ланселот вздохнул и откланялся, ретировавшись к даме с высокой напудренной причёской в лиловом атласном платье с пышными фижмами, известными как «фижмы мадам Помпадур».
– Прекрасное представление! Но всё же, эти актёры, из какого театра? – вновь поинтересовалась Полина.
Асмодей громко рассмеялся:
– Театр – это жизнь! А мы в ней актёры. Не так ли выразился незабвенный Шекспир? – Асмодей снова ушёл от прямого ответа. Полине стало не по себе:
– Мне душно. Могу ли я выйти в дамскую комнату?
– Конечно, я провожу вас.
Асмодей подхватил подругу под руку, и они направились в дамскую комнату по длинному коридору. Полина очутилась перед дверью с табличкой, золотые буквы которой гласили: «Комната для дам, барышень, женщин, девушек и безобразных старух».
«Не фига себе!» – подумала «без пяти минут известный психолог», но уж очень хотелось «по-маленькому» и она, не раздумывая, отворила дверь со странной табличкой.
«Комната для дам и прочая» была оформлена в стиле рококо: лепнина на потолке, виньетки на стенах, раковины напоминали фарфоровые расписные блюда.
– Богато живёте, господин Асмодей! – вслух заметила Полина.
Она открыла дверь, сплошь увитую резьбой, изображающей дикую растительность, где по её разумению должен стоять унитаз. Там стояло нечто, отдаленно напоминающее этот привычный предмет в её квартире. Полина внимательно осмотрелась: «нечто» скорее напоминало кресло с седушкой, обтянутой бархатом.
…«Без пяти минут известный психолог» насладилась необычным кабинетом, поправила вечернее платье и решила вымыть руки, но, увы, крана она не обнаружила.
– Опять импортные прибомбасы для буржуев, – прокомментировала Полина, пытаясь разобраться, как всё-таки помыть руки. Наконец она увидела на стене около фарфоровой раковины небольшую кнопочку и нажала на неё, скорее из любопытства. Из кнопочки полилась ароматизированная струйка вода, чётко попадая в фарфоровую чашу.
