Промучившись день в школе, вызвонила Степана, чтобы он довез меня до завода. Савельич приехал быстро. Вот только, едва глянув на меня, серьезно спросил.
— Настасья, у тебя не токсикоз ли случаем?
Я в это время садилась в машину и… чуть мимо не села. На землю. Кое-как устроившись на сиденье, закрыла дверь и уставилась на свое непосредственное начальство.
— Откуда?
— Ну так…, ты с утра неважно выглядишь, вот я и решил, что ты того…. В декрет скоро от нас…. — Савельич засмущался.
— Не беременная я. — Насупилась. — Да и когда б успела? От кого?
— Ну так это…? От Пашки-уголовника своего. — Простецки пожал он плечами. — А парень, как услышал про ребенка, так и сбежал. — Пояснил он мне — дуре.
— Пашка никуда не сбегал. И за пару дней сложно узнать про беременность. — Объяснила ему прописную истину.
— А где ж он тогда? — Нахмурился Степан. — Мне Яков сказал, что ты пока поработаешь, а потом он посмотрит. А чего посмотрит? Да и на работу шеф сегодня не явился. Никак за новым химиком поехал? — Савельич выжидательно на меня глянул.
— Никакого нового химика не будет. Пашка… по делам уехал. Как все сделает — приедет. — Выкрутилась я.
— А-а. — Протянул он. — А я-то уж подумал! Ну нет. Мужик-то хороший. Действительно, пусть уж дела свои доделает, а потом и к тебе возвращается. — Успокоился он.
Не думала я, что так обо мне все переживают.
На заводе на сей раз я пробыла недолго. Пашка подчистил здесь все косяки (и мои в том числе), переставил все в лаборатории так, чтобы нужные реактивы всегда были под рукой и выработал график смены воды в резервуарах с рыбой. При такой организации сделать простой химический анализ не составило никакого труда.
— Домой? — Спросила Степан, когда я вновь оказалась в его машине.
— Нет. — Помотала головой, припомнив, что мои запасы вчера слегка подъели девчонки. Да и домой спешить не хотелось. Снова хандра накатит. — До магазина подбрось, а дальше я сама.
Савельич меня подвез до магазина, а сам поспешил обратно, так как там корм для мальков привезли. Я быстро закупилась товаром, забросила в тканевую сумку, которая всегда хранилась у меня в «рабочей» сумке, и отправилась домой. Вот только стоило мне сойти с крыльца магазина, как мне дорогу заступила до омерзения знакомая личность.
— Опять ты? — Устало спросила, глядя на Липовкина.
Витька, если честно, выглядел покоцанным. Весь помятый какой-то, поцарапанный, в ссадинах.
— Я тут слышал, что ты снова одна. Сбежал твой уголовник? — Нехорошо улыбнулся он.
А говорят, что все люди с возрастом мудреют. Этот особенный, видимо.
— Витька, иди с миром… лесом. — Попыталась обойти его, но мне не дали.
— Что, хата освободилась? Меня теперь-то пустишь после того, как поняла, что такая корова никому кроме меня не нужна? — Загнул он.
Я пару раз моргнула, переваривая услышанное.
— Липовкин, ты отойди от меня лучше, пока я тебе по роже не заехала. — Предупредила совершенно искренне. — Или что? Снова к дяде Мише побежишь с воплями, что тебя баба отделала? — Хмыкнула.
— Проститутка. — Процедил он сквозь зубы, но пройти дал.
Мне вот все интересно, Витька когда-нибудь угомонится, или мне придется его регулярно от себя отгонять? Я так задумалась над этим вопиющим вопросом, что не сразу услышала, что меня позвали.
— Настасья! — Вновь окликнул меня знакомый голос.
Я обернулась и расплылась в доброжелательной улыбке.
— Здравствуйте, Анна Николаевна.
Старушка стояла у своей калитки и внимательно меня разглядывала.
— И тебе не хворать. Настюш, ты сильно торопишься? Не пособишь ли в одном деле? — Спросила она.
— Конечно. — Двинулась к ней.
Вот эта старушка точно заслужила мое хорошее отношение и уважение. И не только тем, что нас «профусеток» в баню регулярно пускала. Но и тем, что всегда искренне старалась помочь, не смотря на свой до сих пор острый язык.
Пакет с продуктами оставила в сенях и прошла за хозяйкой дома дальше.
— В чем помочь нужно? — Спросила, когда Анна Николаевна вывела меня в огород.
— Ох, я тут сдуру крапиву вдоль забора серпом скосила. А ее ж так не оставишь, семена насыплются. Надобно загрузить в тележку, да хоть Катерине увезти. Пусть скотина ест. — Она посмотрела на мою вытянувшуюся физиономию. — В смысле, у Катерины ж козы. Пусть питаются.
Меня несколько поотпустило. А то называть Надькину непутевую мать скотиной, даже у меня язык не поворачивался.
Оглядев фронт работ, я взялась за вилы. Травы было немного, всего одна ручная тележка, так что закончила я быстро. Да и тележку отвезла под причитания бабы Нюры о том, что сильная женщина на селе это не только красиво, но и полезно.
— Зайди хоть, чайку попей. — Загнала она меня домой, после несложной работы.
Пришлось подчиниться. Да и домой не особо хотелось.
— Ты чего печальная такая? Заболела? — Участливо спросила меня старушка.
— Нет. — Покачала головой. — Просто…. Сложно ждать мужика, когда к нему уже привыкла, а его нет. — Путанно объяснила.
— А, это ты про Павла? Наслышана. — Анна Николаевна села рядом. — Ты сильно-то не переживай. Женька сказал, что стерегут его, как генсека передовой партии.
— Да знаю я. — Вздохнула. — Просто тоскливо мне. — Пожаловалась.
Баб Нюра хмыкнула и головой покачала.
— Ждать всегда тяжелее, чем догонять. Но куда хуже, если ты отказываешься от самой возможности дождаться того, кого любишь. — Она пригладила сухой ладонью выбившиеся из-под платка волосы. — Мне довелось в силу своего скверного характера и гордости… предать саму возможность ожидания. Только об этом и жалею всю жизнь. А это совсем не то, о чем стоит думать на закате жизни. — Она наставительно подняла палец вверх.
— Ну знаете, мне до вашего возраста еще расти и расти. — Напомнила.
— Это тебе сейчас так кажется. А жизнь пролетит — не заметишь. Только посмотришь, и вот у тебя из всех подруг осталась только вернувшаяся из большого города бабулька. А остальных уже давно нет. — Вдруг как-то запечалилась она.
Я представила себя в такой ситуации.
— Из Машки путной бабульки все равно не получится. — Поежилась от такой картины. Не представляю себе, если Марья засядет за вязание носков….
— Так ее и из Анжелики моей не выйдет. — Хмыкнула старушка. — Да даже из меня… не получилось благородной седины, хотя уже и правнук имеется. — Покачала она головой. — Кстати, а чего люди говорят, что у тебя вчера праздник какой был? Салют даже делали.
Я прыснула со смеху, едва не расплескав чай из кружки.
