Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
Он хотел улыбнуться и сказать своим обычным удалым тоном: «Элливейд-маргарец», – а вышел лишь сиплый клёкот. Ее личико стало таять, размываться, тускнеть, и только тавро оставалось и навязчиво маячило перед его глазами черным хищным пауком.
«Тебе не идет… эта штука», – подумал Элли и последним усилием воли накрыл ладонью ненавистный знак вечного рабства, не желая видеть в свой смертный час символ вечного позора и неволи.
Он уже умер, а девочка все плакала и плакала, обнимая его еще теплое, но уже опустевшее тело.
– … твою мать, Пард!
Мертвецки пьяный оньгъе даже не шевельнулся.
– Клянусь Пестрой Мамой, я ему завидую по-черному, – посетовал Унанки. – Альс, одни мы с тобой как проклятые. Ни напиться с горя, ни забыться.
– Я тебе забудусь, – посулил лангеру его командир, продолжая молча изучать Элливейдовы ножны от лекса, которые сам же ему и дарил несколько лет назад. – Больно будет вспоминать остаток жизни.
– А где сам лекс? – спросил Тор.
– Вот! Правильный вопрос. И еще несколько у меня есть к тому, кто украл лекс.
Сийгин просто лежал на кровати с закрытыми глазами, прямой, как копье. Ему больнее всего. Элливейда он считал ближайшим другом. И теперь поедом себя ел за то, что бросил Элли в том поганом игорном доме. А перед глазами у орка стояло мертвое полузасыпанное землей лицо маргарца.
– Так! – сказал Ириен Альс, вставая со своего места. – До рассвета я вернусь. Ждите меня.
Он не взял с собой ни своих мечей, ни кольчуги, только лекс – близнеца Элливейдову ножу.
– Вместе пойдем, – добавил Унанки.
Эльфы сдержали свое слово. Они вернулись за час до восхода солнца. Руки Альса до локтей были в свежей и успевшей засохнуть крови. Левая половина лица Унанки представляла собой сплошную рану. Ириен швырнул на стол липкий и черный лекс.
– Знаешь, Сийтэ, я не буду утверждать, что все это кровь убийцы Элливейда. Легче сказать, чьей крови на мне нет. Но того человека, который пырнул ножом нашего брата больше нет в живых.
– Но перед смертью он был очень разговорчив, – заверил орка Унанки.
– А вот за его хозяином нам придется побегать по Великой степи.
– Бьен-Бъяр! – прорычал Мэд Малаган. – Я так и знал.
– Твоя проницательность похвальна. А нам пришлось пятерых убить и восьмерых пытать, чтоб разъяснить ситуацию, – проворчал Альс. – Я ведь тоже дорожил маргарцем. Если кто еще не понял.
Сийгин улыбнулся сквозь силу. Элливейд точно оценил бы шутку.
– Отомстим? – подал голос Торвардин.
– Накажем, – уточнил Ириен. – Мэд, протрезви нашего оньгъенского страдальца, и будем собираться. Если уж и ланга спустит это дело Бьен-Бъяру Степному Волку, то существует ли вообще справедливость?
Странное дело, что о справедливости говорил именно Ириен Альс, чьей нечеловеческой жестокости минувшей ночью ужаснулась пышная, богатая и изнеженная роскошью Ан-Риджа.
Жрец Оррвеллова храма обмакнул перо в чернильницу-невыливайку и аккуратно вывел на прекрасно выделанном пергаменте летописные строки:
«Лангер-сидхи по имени Альс и ланга его пресветлая клялись на алтаре Великой Пестрой Матери, что за смерть сотоварища отомстят Степному Волку, поименованному Бьен-Бъяром, страшной местью. Кровью клялись и истинными своими именами. И было это 26 дня месяца балагера на 33 году правления Ваджира Могучего».
Почерк у жреца был просто великолепный, так что получилось красиво. Аддическое письмо, буковка к буковке, ни помарочки, ни запиночки. На радость потомкам, охочим до седой старины, когда хронисты были по-настоящему честны и диво как правдивы.
Сначала он шел по узкой тропинке в густой-прегустой траве, и всюду, куда хватало его взгляда, простирался этот диковинный луг, заросший большими желтыми цветами, которые пахли сладкой горечью. Потом он вышел на широкую дорогу, засыпанную теплым серым пеплом, в котором ноги тонули по самые щиколотки. Дорога уходила в облака и терялась где-то под аркой радуги, повисшей над рекой. Там, под радугой, его ждал старик в широкой темной хламиде. А может, это был и не старик. Глаза у него оказались молодые, зубы целые и усмешка юношеская. Непростой такой старик. Явно бог.
– О! Элливейд-маргарец!
– Привет, – сказал тот богу. – Как ты меня узнал, Странник?
– А я тебя уже давно жду.
– Это еще зачем? – подозрительно поинтересовался Элли.
– Хотел с тобой познакомиться поближе, и вообще… мне тут скучно без тебя.
– Вот как?! Надо было предупреждать.
– Тебя докличешься, – чуть обиженно сказал Оррвелл. – И калачом в храм не заманишь.
– А я, собственно, еще собирался пожить, – хмыкнул бывший раб.
– Поживешь еще.
– А ребята без меня не пропадут?
– Не пропадут.
– Ну, тогда… Кстати, а что с девочкой сталось?
– А ты сам глянь.
Оррвелл подвел своего подопечного к ближайшей луже, в которой должно было, по идее, отражаться небо, а на деле Элливейд увидел хорошенькую знакомую мордашку с россыпью веснушек и мерцающими серо-зелеными глазами. И не было на ее невысоком чистеньком лобике даже следа от клейма. И даже малейшего шрамика не осталось.
– Опа! – обрадовался маргарец. – Так она теперь свободная! Ну, спасибо тебе… бог! Уважил. Вот это я понимаю.
И полез жать руку. Богу.
– Это ты сам сделал.
– Брешешь!
– Ну у тебя и лексикон, маргарец.
– Извини.
– Не переживай. Как ты относишься к небольшому путешествию? Вместе со мной.
– Положительно… Погоди, это что ж получается? Я теперь тоже бог?
– Да кто у нас сейчас не бог, – пробурчал Оррвелл. – Пошли уже… бог.
И хитро так ухмыльнулся. Как не бог прямо-таки, а хрен знает кто.
Чем дальше они уходили по дороге, тем оживленнее становилась их беседа.
Глава 4БЕГЛЕЦЫ
От сумы и от тюрьмы не зарекайся.
Ланга. Лето 1690 года.
– Пили быстрее… я уже задыхаюсь…
– Да пилю я, пилю. А ты ори громче!
– А! О-о-о-ох! Ах-х-х-х-х!
Вопящая от неутоленной жажды любви кошка, услышав ее страстные завывания, отгрызла бы себе от зависти хвост и ушла бы в какой-нибудь кошачий монастырь, дав обет целомудрия. Взятая в последний момент особо пронзительная нота вырвала из глоток обитателей хисарской ямы вопль нечеловеческой зависти. Оголодавшие мужики рвались со своих цепей, как кобели, учуявшие течную суку.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
