— Почему как женщина? — спросила я. — Брент постоянно твердит об этом. У него пунктик. Он сам-то здоров?
Комиссар покосился на Руперта.
— Смутно уже, — признался Руперт. — Сосед давал показания, что подсудимый супругу не бил. Меган установила, что он был не в состоянии адекватно оценивать происходящее. Брент уперся, что мнение соседа значит больше, чем все экспертизы вместе взятые. Там был такой подсудимый — из ревности несколько раз избивал жену, все бы было и ничего, и даже, может, никто бы об этом и не узнал, но она случайно упала с лестницы.
Случайно? Совсем как — почти как — у нас.
— Может, не в женщинах дело? — пробормотала я. — А в том, что Брент по какой-то причине странно воспринимает такие дела? Тогда он встал, как я понимаю, на сторону мужа? А сейчас — на сторону Томаса. Причем он не оспаривает их вину, но ищет им оправдания.
— Забудем на время про Брента, — вдруг сказал комиссар, уставившись в монитор. — Закончена психиатрическая экспертиза, доктор Меган идет сюда.
Глава двадцать первая
— Джеймс нам не простит, — улыбаясь, заметил Руперт. — Начинается самое интересное.
— Самое интересное — это руки, — перебил его комиссар. — И самое важное. Разрешаю пока остаться, а потом — спать, но перед этим отправь поисковую группу. Сью, и ты — своих людей тоже.
Я кивнула и вытащила смартфон. Напечатать поручение, не откладывая на потом, — дело пары минут, а доктор Меган ходила медленно. Возраст давал о себе знать.
Я уже говорила, что меня поражал референт королевы Джон Дональд, но главный врач Королевской Клиники Психиатрии вызывала не меньше восхищения. Ей было сто два года, и она и не думала покидать свой пост. Я представляла, что мог ей сказать желчный Брент. Например, то, что она сама давно выжила из ума. Прямо в суде, с него бы сталось.
Комиссар принялся копаться в компьютере, тихо ругаясь: файлы экспертизы еще не загрузили, может, таким было решение доктора Меган, а с ней бесполезно спорить. Такая задержка была против требований Процедурной Комиссии, хотя Суд, конечно, проигнорировал бы это нарушение как незначительное.
Но если доктор Меган хотела сначала все обсудить с комиссаром, значит, что-то могло быть не так.
— А вы вчера не нашли ничего в квартире? — полушепотом спросила я у Руперта. — Не знаю, что именно. Пленку? Пятна крови?
— Мы и не искали, — с досадой отозвался он. Он тоже писал что-то в смартфоне. — Мы только с лифтом провозились полночи, его пришлось отключать, потом снова включать, отправлять на верхние этажи, спускаться в шахту, фотографировать… в такой тесноте, и еще освещение…
Я мрачно усмехнулась. Да, всей группе досталось. Как они теснились в этой клети? Уму непостижимо, и такая преданность работе непостижима тоже.
Сначала я услышала глухой стук — что-то тяжелое размеренно ударялось о покрытие пола в приемной, потом в двери появился Эндрю.
— Доктор Меган, господин комиссар, — сообщил он и посторонился.
Размеренный стук сделался громче и четче. Встали все, включая комиссара. Момент того заслуживал.
У доктора Меган была привычка втягивать голову в узкие плечи, она была маленькая и немного сгорбленная, но это не указывало на почтенный возраст: у доктора было какое-то врожденное заболевание. Правая рука ее была усохшей и покоилась на яркой перевязи, и хотя доктор Меган спокойно могла себе позволить операцию и бионическую руку, она не делала этого. Почему? Для меня это было загадкой.
Доктор опиралась при ходьбе на тяжелую палку, которую держала в здоровой левой руке.
— Всем добрый день, — сильным низким голосом поздоровалась с нами доктор Меган, и Эндрю с Рупертом едва не столкнулись, придвигая ей сразу два кресла. — А, молодые люди, надеюсь, вы так усердствуете из уважения к моим великим годам, а не потому, что считаете меня беспомощной калекой.
Руперт от неожиданности замер и пошел красными пятнами, но у Эндрю при его должности выдержка была завидная. Он все-таки придвинул стул, принял у доктора Меган палку, помог сесть и исчез, плотно закрыв за собой дверь. Я могла поклясться, что его разбирает любопытство, но это был Эндрю — незаменимый и невозмутимый.
— Садитесь, юноша, в ногах нет правды, — разрешила доктор Меган. Комиссару, который стоял, прижатый столом и креслом, или Руперту, я так и не поняла и не сдержала улыбки, потому что все равно на меня никто не смотрел. — Вы подбросили мне ту еще задачку. Два дня я потратила и предупреждаю, мои выводы не окончательны. Милая барышня, — доктор Меган указала в мою сторону, на меня при этом не глядя, — уже хотела получить от меня данные. Хватит с вас пока того, что сделано вчера, ну и того, что я сейчас расскажу.
— Вы как всегда неподражаемы, доктор, — польстил комиссар и неуклюже втиснулся в крякнувшее кресло. Руперт остался стоять за моей спиной.
— Мелькнула мысль, не пора ли мне на покой, — похохотала доктор Меган. — Значимый у меня оказался клиент.
— На покой? — удивился комиссар. — Побойтесь Создателей, доктор. Вы лучшая из лучших.
— Зато и спрос с меня больше, — проворчала доктор. — Так и представляла себе лицо ее величества. Вам как специалистам или как дилетантам?
— Как дилетантам, — быстро ответил комиссар, пока доктор не решила, что единственный в этом кабинете, с кем можно вести предметный разговор, это я. Тем более это и близко так не было, я разве что немногим лучше знала психиатрические термины, чем комиссар или Руперт, но знала — не значило «разбиралась».
— Тогда так, — важно сказала доктор Меган. — Признаки шока у нашего ректора есть, но они незначительны. Несильно выраженная легкая степень депрессии. Жить ему это не мешает. Налицо нарушения сна. В общем он вполне руководит своими действиями и в стационарном лечении не нуждается. Разумеется, он полностью вменяем.
— То есть, — уточнил комиссар, — он строит из себя психа?
Доктор Меган некоторое время молчала, слегка морщась и вздыхая. Мы ждали, торопить ее было опасно. То, что она согласилась поговорить, прежде чем давать официальное заключение, уже много значило.
— У него легкая степень депрессии, — повторила она. — Я бы назначила ему соответствующее лечение, будь у меня такое желание, но у меня его, представляете, нет. Я взялась обследовать его досконально, времени мне понадобится еще много, а эту самую легкую степень депрессии я могу диагностировать у половины людей в этом здании…
— А у второй половины? — встрепенулся комиссар.
— У второй половины — среднюю, вероятно, — снова хохотнула доктор Меган. — Неврология, эндокринология, авитаминозы. Нет абсолютно здоровых людей в наше время, есть недообследованные и те, кто ходит к докторам реже, чем следует.
— Он мог принимать какие-то препараты? — безнадежно спросил комиссар. — Из тех, что мы не обнаружили в крови?
