Небету уходит узнать, как дела, и вскорости возвращается. Давно я не видел, чтобы она так бегала! На губах ее играет радостная улыбка.
– Мальчик! У тебя родился сын!
– А Сатья?
– Очень устала, но счастлива и чувствует себя хорошо.
* * *
Сегодня глашатай Антеф объявил не начало военных сборов, но рождение Аменемхета[51], сына царской четы. Быть может, при наличии способностей, когда-нибудь он наследует своему отцу.
Удостоенная почетного титула Кормилицы, Ипу, мать царицы, опекает крошечное чудо, вскармливаемое молоком настоящих кормилиц, которые не нарадуются на его отличный аппетит.
Сатья тоже окружена заботой и быстро поправляется. Красное мясо, чечевица, немного вина – все это скоро вернет ей силы. Правда, по лицу супруги я вижу, что радость ее что-то омрачает.
– В чем причина твоей тревоги? – спрашиваю я.
– Главный лекарь не скрыл от меня правду: второй беременности я не переживу.
Я нежно беру ее за руку:
– Если такова воля богов, примем ее и насладимся в полной мере тем счастьем, которое нам даровано.
– Ты… не разочарован?
– У нас есть сын, которого нужно воспитывать, и страна, чтобы ею править. Чего еще желать?
Сатья только теперь вздыхает с облегчением.
– Расписание движения грузовых судов между Фивами и Югом оставляет желать лучшего. Благодаря предложенным тобой улучшениям первый министр теперь спит спокойнее, но у местных лодочников появились претензии, и Узер с нетерпением ждет твоего полного выздоровления. Он уверен, что ты сможешь договориться с кем угодно.
Искренняя улыбка Сатьи меня успокаивает. Скоро царица Египта снова возьмется за дело.
* * *
Строек много, и работа продвигается на всех направлениях. В целом ряде провинций идет реставрация древних святилищ, возводятся новые ансамбли – от простых часовен до просторных храмов. Главные вопросы решаются через Минмеса, он контролирует местных подрядчиков и при необходимости дает им дополнительные рабочие руки.
Что ни день возникают новые проблемы, и когда власти провинции не справляются, они взывают к Минмесу, который не откладывает дел в долгий ящик, – небрежность в любой сфере неизменно ведет к упадку. Фараон, чей долг – созидание, возвел постройку и сохранение жилищ для богов в ранг первоочередных задач.
Не забывая и о своих обязанностях виночерпия, Минмес переговорил со Стариком, который привез вино нового образца. На правах добровольного осведомителя в последнее время он приносил только хорошие новости: народ любит царя и царицу, и рождение наследника было встречено с энтузиазмом.
И все же Старик продолжал хмуриться.
– Что-то не так с вином? – спросил у него Минмес.
– С вином-то все так – гармоничное, с фруктовыми нотками. Исцеляющий бальзам, а не вино!
– Так что же тебя беспокоит?
– Цены! Так дальше нельзя. Если первый министр не справляется, пусть всеми делами ведает фараон!
– А поточнее?
– Пять литров хорошего вина в обмен на восемь пар обычных сандалий – это еще ладно. Но цены на горшок масла, маленькие корзинки, сладости и кровати неприлично высоки. Люди согласны работать, но это не повод обирать их до нитки! Обеспечивать покупательную способность – это дело государства, разве нет?
– Да, конечно, это верно.
– Тогда пойди и просвети своего первого министра! Иначе это сделает народ.
42
Начальник охраны, надзиравшей за пленниками на болотах, пришел в ярость, и на опущенные головы подчиненных пролились потоки самой отборной брани.
– Один труп у нас все-таки есть – того сопляка с длинным шестом, – пробормотал охранник-бородач.
– И он рассказал тебе, как все было?
– Как он мог? Трупак же…
– А второго, беглеца, поймали?
– Нет. Только и этот наверняка подох. Из этих болот никто живым не выходил.
Начальник задумался. Завтра ему отчитываться перед писцом-учетчиком… Этот зануда, как обычно, изучит списки каторжников, отмечая имена тех, что умерли, и тех, кто отбыл положенное наказание, которых теперь нужно отсюда увозить.
– Если доложим о беглеце, поплатимся все до одного. Значит, так: этот ваш Лузи умер. Его сожрал крокодил, так что останков мы не нашли.
Охранники закивали. Недаром этот тип ходит в начальниках…
* * *
По требованию Тутмоса первый министр принял ряд мер, препятствующих росту цен на целый ряд товаров, упрочил государственный надзор в этой сфере, дабы пресечь интриги особо алчных торговцев. О промедлении не было и речи: под эгидой придирчивого государя и царицы, вернувшейся к своим обязанностям, Узер собрал чиновников, отвечающих за состояние экономики в государстве в целом и на местах, чтобы быстро получить конкретные результаты. Проверили цены на всё, начиная с продуктов питания, амулетов и заканчивая мебелью, равно как и все упомянутые отрасли производства.
В своем обращении царь выразился ясно: победа при Мегиддо и внешнеполитические проблемы – не оправдание халатности, и благосостояние народа страдать не должно.
* * *
Кризисы, подобные нынешнему, уже возникали и возникнут еще не раз. Нам предстоит регулировать экономику, эту вечно переменчивую материю, с риском сыграть на руку сильным и ущемить слабых. Если так случится, в обществе будет разлад. Мой долг продиктован принципами Маат: защитить слабого от сильного.
Здоровье первого министра день ото дня ухудшается. Узер стареет, и работа становится ему в тягость. Но я не хочу никем его заменять. Компетентный, порядочный, радетельный… Редкие качества. При содействии Сатьи и Минмеса, всегда готовых помочь, мы постараемся еще какое-то время восполнять недостатки в работе этого престарелого слуги государства.
Я провожу утренний ритуал и по его окончании посылаю жреца за царицей. Сатье есть чему удивляться:
– Ты отменил утреннюю встречу с первым министром?
– С Узером мы увидимся после полудня.
– Случилось что-то серьезное, что оправдывает это отступление от распорядка?
– Пришло время нам с тобой вместе прогуляться по моему храму в Карнаке – «Блистающему памятниками».
При постройке этого комплекса из песчаника и известняка мы вдохновлялись храмом Города Солнца[52], посвященным божественному свету[53], – источником духовной силы Египта.
