– В чем, например?
– Ну… в смерти твоего сводного брата… и в том, что она бросила Кетлин…
Его тяжелые веки опустились, густые ресницы скрыли блеск глаз.
– А с чего ты решила, что я виню ее в этом? – сладким голосом спросил он.
Озадаченная, она ответила:
– Потому что ты так говорил.
– Откуда ты взяла, что жена Тони и Кейт – одно и то же лицо?
– Ч-что? – заикаясь, произнесла Кэролайн, ей показалось, что она рухнула в шахту лифта.
Он повторил вопрос с металлом в голосе.
– Сделала вывод из разных вещей… которые ты говорил…
– Я ни разу не сказал о том, что это одна и та же женщина.
– Почему-то у меня возникло такое впечатление… я предполагала… Извини, я, наверное, неправильно поняла. Как глупо с моей стороны.
– Наоборот, Это говорит о том, что ты почти ясновидящая. Кейт действительно приходится мне, точнее, приходилась мне невесткой сводного брата. Может быть, именно это и заставляет меня так ненавидеть ее. Хотя она прыгнула в постель ко мне, она предпочла моего сводного брата. – Его красивое лицо выражало страдание. – Не сомневаюсь, что моралисты скажут: это только справедливо. Ведь она принадлежала сначала ему. А потом уже мне.
Кэролайн сидела молчаливая и подавленная. Мэтью неожиданно переменил тему:
– Ну ладно. Все это в прошлом, а значит, изменить ничего нельзя. Нам надо думать о будущем.
Что же это будет за будущее, если он женится на ней только потому, что она напоминает ему женщину, которую он ненавидит? – грустно подумала Кэролайн.
Словно прочитав ее мысли, он добавил:
– Может быть, наша женитьба и не такая, о каких пишут в книгах, но поскольку мы оба собираемся получить от нее то, что нам нужно…
– И что же ты хочешь получить? – тревожно спросила она.
Его злость еще не прошла, а потому неожиданная улыбка таила в себе опасность.
– Пылкую любовницу, хорошую жену и мать для Кетлин и моих собственных детей… – Он тут же спросил: – А ты, Кэролайн, что ты хочешь получить от этого замужества?
– Дом и семью, – смущенно ответила она.
– Ты ничего не сказала о муже.
– Это понятно и без слов.
– Если бы ты имела возможность попросить Бога исполнить только одно твое желание, что бы ты выбрала?
Я бы попросила о том, чтобы ты любил меня, подумала она. Желание было таким простым. Но это все равно что хотеть луну с неба.
Вслух она сказала:
– Просто не знаю. Может быть, способность довольствоваться тем, что есть.
Он любовался чистой линией ее профиля.
– Кажется, я женюсь на философе. – Его голос звучал строго. – И притом на красивом философе.
Он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. Он был насторожен и безжалостен, как охотник. Поддавшись невольному страху, она облизнула губы и тут же поняла, что это предательское движение не ускользнуло от его взгляда. Ее сердце отчаянно забилось.
– Пожалуйста, Мэтью…
Измученная и физически, и эмоционально, она хотела только одного – спать.
Не обращая внимания на ее мольбу, он наклонил к ней свою черноволосую голову.
Когда его губы настойчиво приникли к ее губам, из ее горла вырвался прерывистый стон и она выгнулась так, словно ждала, что ее подвергнут пыткам.
Его поцелуй был глубоким и жадным, а ласки – яростными и карающими. В них не было нежности – только насилие.
Она знала, что он может быть чутким любовником, способным на огромную нежность. Если он стал грубым и жестоким, в этом была ее вина.
Постепенно его ненасытные поцелуи стали немного нежнее. Он ждал ответного чувства, которое она не могла больше сдерживать. Она обвила его за шею руками и с бьющимся сердцем ответила таким же страстным поцелуем.
Теперь для нее не существовало ничего, кроме его прикосновений. Она не чувствовала больше никакого страха. Не было ни прошлого, ни будущего. Только настоящее.
Наконец он прошептал:
– Пойдем в спальню?
Она кивнула и с готовностью встала.
Заглянув к Кетлин, Мэтью скрылся в ванной комнате для гостей, а Кэролайн прошла в их ванную, чтобы принять душ и приготовиться ко сну.
Поймав свое отражение в зеркале, она с ужасом увидела, что золотая цепочка все еще на ней.
После переживаний прошедшего дня ее лицо над сверкающим золотом казалось напряженным и совсем бескровным, а глаза – необычайно огромными.
Невозможность снять цепочку чрезвычайно нервировала ее. Она ощупала пальцами все звенья, нажимая на каждое и поворачивая – в стремлении найти потайной замочек.
Все было тщетно.
Она решила, что, если немедленно обратится за помощью к Мэтью, он поймет, как это ее беспокоит. Лучше подождать, когда он войдет в спальню, и потом, перед тем как они займутся любовью, небрежно попросить его расстегнуть цепочку.
Ее нижнее белье было аккуратно сложено в комоде. Она выбрала и надела свою самую красивую ночную рубашку и легла в радостном ожидании.
Когда он вошел и скользнул под одеяло рядом с ней, она в нетерпении повернулась к нему. Протянув руку, он откинул шелковую прядь с ее щеки и, внимательно посмотрев на нее, произнес:
– День был таким утомительным. Ты выглядишь настолько усталой, что будет лучше всего, если ты просто уснешь в моих объятиях.
Вероятно услышав вырвавшийся у нее слабый вздох, он притянул ее к себе и привычным движением удобно пристроил ее голову на своем плече. Она робко начала:
– Мэтью…
– Да? – Он взглянул на нее.
– Цепочку…
– Ты сказала, что тебе в ней удобно.
– Да, но я…
– Тогда пусть она останется на тебе. Она такая красивая.
И Мэтью поцеловал ее. Но даже это проявление нежности не могло избавить Кэролайн от ощущения, что он прекрасно знает, какой эффект произвела на нее цепочка, и именно такого эффекта добивался.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Спустя три недели они заключили брак в Нью-Йорке, в красивой старой церкви, зажатой между двумя небоскребами. На краткой простой церемонии присутствовало лишь несколько человек.
Когда они вышли из церкви, держась на некотором расстоянии друг от друга, как незнакомые люди, шел снег. В воздухе кружились, словно конфетти, белые пушистые хлопья.
Их ждала большая машина Мэтью. В багажнике лежали вещи. Новобрачные направлялись назад, в Клир-Лейк, чтобы провести гам короткий медовый месяц.
