Мишель схватилась за метлу, радуясь возможности отвлечься от размышлений. Уборка дала ей возможность осмотреть салун, а позднее, когда она выметала пыль на деревянный тротуар и улицу, — вдохнуть настоящей свободы.
В салуне Мишель насчитала шестнадцать столиков, каждый на три, четыре или пять мест. Стойка бара с медными подножками и плевательницами тянулась вдоль всей стены. Большое зеркало висело позади стойки, по обеим сторонам от зеркала были полки, уставленные бутылками. Стаканы, полотенца и фартуки хранились под стойкой. Один угол салуна занимала рулетка, второй — бильярдный стол. Кии помещались в стойке рядом с огромной головой лося. Стены были оклеены красными обоями с обильной позолотой. Молочно-белые стеклянные абажуры прикрывали газовые рожки, часы над входом в столовую неторопливо отмеряли минуты.
Сметая пыль с тротуара перед салуном, Мишель отметила, где располагаются конюшня и лавка. Она считала, что во всех обстоятельствах будет полезно знать, где найти лошадей и оружие.
— Что это ты здесь делаешь? — раздался за спиной Мишель голос Ди. Хьюстон стоял рядом с ней.
— Подметаю. — Мишель испытала минутное торжество, заметив панику на лицах Ди и Хьюстона.
— Заходи, — приказала Ди, — и не смей больше покидать салун. — Она оттолкнула Хьюстона и вернулась в кабинет.
— Не заставляй меня думать, что ты снова хочешь сбежать, — предупредил Хьюстон ледяным, как и его глаза, голосом. — Ссора с Детрой будет самой меньшей из твоих неприятностей.
Ликование исчезло. Несмотря на то, что ее нашли так легко и при этом она занималась только своей работой, Мишель поняла: ее поступок насторожил обоих врагов, заставил вспомнить о бдительности. Расстроенная, она побрела за Хьюстоном в салун.
В небольшом зеркале над комодом было трудно разглядеть себя во весь рост. В какой-то мере это приносило облегчение. Увиденное вызывало у Мишель желание завизжать от досады. После ужина Китти явилась в ее комнату с румянами, пудрой и шпильками. Когда Китти закончила работу, Мишель не узнала себя: губы были накрашены ярко-алой помадой, щеки нарумянены почти так же густо. Китти выбрала для нее прическу пококетливее, выпустив из пучка локоны. Мишель удалось убедить Китти только в том, что ярко-розовый бант из тафты в волосах будет лишним, но победа не принесла удовлетворения, особенно после того как было надето платье.
Оно оказалось слишком тесным и жало со всех сторон, прочный корсет на китовом усе стискивал тело, мешая дышать. Обхватив ладонями талию, Мишель решила, что в таком пространстве вряд ли поместятся все ее внутренние органы, и пришла к заключению, что сердце наверняка окажется в пятках. Мишель вытащила из комода ящики, поставила на них стул я, взобравшись на него, оглядела себя в зеркале. Вид, в котором ей следовало предстать внизу, в салуне, отнюдь не придал ей уверенности.
Грудь была слишком открыта в низком вырезе платья, руки и плечи чересчур обнажены и не прикрыты ни перчатками, ни шалью. Подол юбки заканчивался у самых коленей, и благодаря белым чулкам и сапожкам на высоких каблуках ноги казались неимоверно длинными.
Мишель спрыгнула со стула и поставила его на прежнее место у стены.
— Я не могу, — обратилась она к пустой комнате, — не могу сойти вниз в таком виде. Я не сумею танцевать на таких каблуках, не смогу поднимать ноги в этом платье… Господи, они же увидят все! — Еще утром Мишель унесла в комнату окурок и сейчас торопливо разыскала его. Закурив, она подошла к окну и распахнула его. Сидя на подоконнике, Мишель глубоко затянулась — ей было наплевать, что кто-нибудь может увидеть ее. Медленно выдыхая дым, Мишель оглядела улицу и не заметила на ней никаких признаков деятельности. Она представила себя стоящей на сцене. — Да, посетители увидят все что захотят — даже если я буду стоять смирно.
Мишель жалела, что Ди не позволила ей подавать напитки днем вместе с остальными девушками. После ухода Хьюстона Детра решила, что Мишель будет лучше провести остаток дня и ранний вечер в своей комнате, а затем появиться внизу в качестве сюрприза. Мишель с радостью ушла к себе, но сейчас пожалела об этом. Она могла бы постепенно привыкнуть к взглядам, щипкам и шлепкам. Теперь же ей придется вынести все сразу — вместе со свистом, топотом и выкриками, и при этом приятно улыбаться, делать вид, что она польщена знаками внимания.
— Еще минутку, — пообещала Мишель себе, отгоняя дым, чтобы он не влетал в комнату, — и, наверное, я проснусь и посмеюсь над кошмарным сном. — Она подождала. Минута истекла, и Мишель была вынуждена признать, что пробуждение не состоится — потому, что она видит совсем не сон.
Китти просунула голову в дверь.
— Шикарно выглядишь! — Она заметила окурок. — Брось сейчас же! Ди унюхает дым! Пойдем, спустимся по задней лестнице, чтобы никто не увидел нас раньше времени. Ну и вид у тебя! Да здесь все с ума сойдут, как только увидят, какой подарок Ди выписала с востока. Слушай! — Китти склонила голову набок. — Слышишь, как они требуют, чтобы мы поскорее начинали? Неплохо, правда? Этану наверняка понравится, как ты приоделась.
Мишель вскинула голову:
— Этан вернулся? Он здесь?
Китти кивнула.
— Угу. Сидит внизу, рядом с Хьюстоном. Несколько минут назад вернулся с рудников. Так ты идешь?
Затушив окурок, Мишель медленно поднялась.
— Иду.
Потягивая пиво, Этан бросал по сторонам косые взгляды. Он устал как собака и теперь с трудом выносил шумных завсегдатаев салуна Келли. Он взглянул на Хьюстона.
— Сегодня вечером ты здесь хозяин или шериф?
— И то, и другое. Полагаю, в любом качестве нам с Джейком придется вышвырнуть отсюда полдюжины гостей. — Хьюстон полез в карман рубашки, вытащил блокнот в кожаном переплете и два карандаша. Выложив на стол, он подтолкнул их к Этану. — Эти вещи тебе знакомы? Лотти нашла их, когда стирала вещи Мишель.
Стараясь скрыть беспокойство, Этан с равнодушным видом взял блокнот и начал небрежно листать его, проверяя, нет ли где-нибудь упоминания о «Кроникл», работе Мишель там или ее настоящей фамилии. Этан не заметил ничего, что могло бы подвергнуть Мишель опасности.
— Это записи о ее путешествии, — объяснил он. — Мишель всегда вела дневник.
Хьюстон кивнул:
— Проследи, чтобы она не описала там свое маленькое приключение. Не хочу, чтобы потом мы пострадали из-за ее каракулей.
Этан протянул ему блокнот:
— Хочешь оставить его у себя?
— Нет. Но время от времени я буду заглядывать в него. Мишель незачем знать об этом. Ее записи показались мне любопытными. — Хьюстон склонился над столом, медлен но вращая в руке стакан. — Я хочу дать тебе шанс, Этан. Обычно я так не поступаю, когда вижу то, что мне нравится. И прежде чем я решу взять дело в свои руки, я скажу тебе об этом.
Этан допил пиво и отставил стакан.
— Я польщен такой честью, но тебе незачем говорить о том, что уже давно известно. Твой интерес к Мишель очевиден. Детра тоже заметила его.
