ее за руку, оттаскивая от звезды.
— Я не хочу рисковать тобой, — твердо произнесла я, и ее взгляд смягчился от этого, горе, которое она пережила, слишком ясно читалось в ее глазах, и я знала, что она не пожелает подобного мне.
— Я полагаю, что использование этой каменной глыбы для убийства Лайонела может создать впечатление, что мы не сможем раздавить его без этого, — признала она, отпуская амулет. — И мне действительно не терпится увидеть выражение его лица, когда я отрублю ему голову и докажу, насколько я сильнее его.
Я фыркнула от этого прекрасного мысленного образа, и на мгновение меня охватило такое облегчение от воссоединения с моим близнецом, что я не могла не улыбнуться ей.
— Мы могли бы вернуть ее, снять наше проклятие и уничтожить Клайдиниуса в ту же секунду, как он материализуется, — предложила я, и ее глаза расширились от этого.
— Убить звезду? — пробормотала она, ухмыляясь этой идее, и, как бы безумно это ни звучало, я была полностью согласна. Это был единственный вариант, который мог привести нас к снятию проклятия.
— Если мы справимся с этим, мы будем свободны от проклятия, от гребаного Клайда и…
— И ничто не будет стоять на нашем пути, когда мы нападем на Лайонела и его армию, — закончила за меня Тори.
Я шагнула к ней, чувствуя, как крепнет наше решение, и понимая, что это может быть самым глупым и рискованным поступком в нашей жизни. Но это был ответ на все наши проблемы.
Звезды кричали, реагируя на наш выбор, а наше решение резонировало до краев Вселенной. У них не было иного выбора, кроме как подчиниться нашим желаниям, не в силах изменить эту судьбу. Она была нашей, и только нашей, и это было то, что мы решили.
Тьма закружилась вокруг нас, в нее хлынули реки цветов, пока мы не пронеслись сквозь пелену звездного света.
Мы вырвались из их объятий в гнетущую жару хорошо знакомых мне джунглей, и от аромата манго в воздухе у меня свело живот при воспоминании о том, какое количество манго мы съели, когда жили здесь, во Дворце Пламени. Мы больше не были сдвинуты в наш Орден, и над нами не было пылающих огненных корон. Здесь были только мы, две сестры, ни больше, ни меньше. И что-то в этом казалось подходящим для этой задачи.
Тори поднялась на ноги, взяла меня за руку и потянула за собой, и мы посмотрели на темный вход в пещеру перед нами. Над скальным выступом свисали лианы, а к входу вела древняя бронзовая дорожка, заросшая пышной листвой и длинной травой. Восходящее солнце освещало путь вперед, как будто его свет был направлен только сюда и больше никуда в мире.
В воздухе витала тягучая энергия, которая заставляла мое сердце биться с трудом, а каждый вдох — задерживаться в легких. Мы не могли быть далеко от Дворца Пламени; я почти чувствовала его близость к этому месту.
— Наконец-то род Вега возвратился, — наполнил мою голову голос, который был то женским, то мужским, то чем-то средним. — Вы пришли, чтобы наконец-то выполнить нарушенное обещание?
Мы с Тори переглянулись, затем она вздернула подбородок и громко и четко произнесла. — Так и есть.
Возбужденная, ожидающая сила зажужжала по поверхности моей кожи, притягивая нас ближе, умоляя прийти и найти ее источник. На стене пещеры зажглись красивые серебряные руны, убегающие в темноту и указывающие нам путь.
Мы с Тори переглянулись, и бок о бок пошли в темноту, навсегда оставив свои колебания позади.
— Мы не должны сдвигаться. Именно здесь я видела, как все те Фениксы сгорели в огне, — настороженно сказала я, заметив старую груду костей под слоем пыли.
— Хорошо, — согласилась она.
— Близнецы, — промурлыкала звезда. — Одна душа, две половинки.
Тори вздохнула, подняв руку к Императорской Звезде, висящей у нее на горле, и блеск, исходивший от нее с тех пор, как все Наследники склонились перед нами, превратился в полноценное сияние, золотистый свет струился от нее.
— Оно бьется, как сердце, — сказала она густо.
— Это оно и есть, наверное, — сказала я, испытывая искушение заставить ее снять его. Я знала, на что способен Клайдиниус со своим проклятием над Вега, и я не хотела, чтобы эта штука обернулась против нас.
— Каждый из вас носил мое сердце на своем горле. Я наблюдал, ждал. Я многому научился у вас и ваших предков, — сказал Клайдиниус с таким нетерпением в голосе, которое не было похоже на то, что я слышала от других звезд раньше. — Подойдите ближе…
Мы продолжали идти вперед, следуя за светящимися рунами на стене, и я взглянула на Тори, со страхом пробирающим до самых краев моей души. Это могло произойти. Мы можем встретиться со звездой и потерпеть неудачу; мы можем никогда больше не выйти из этой темной пещеры, и правда этого факта глубоко укоренилась в моей душе.
Я изучала ее лицо, замечая различия в ней, тьму в ее глазах, которой не было в последний раз, когда мы стояли бок о бок как свободные фейри. Она изменилась за время, прошедшее после битвы, и мое сердце разорвалось, поскольку я больше не узнавала ее. Неужели я была настолько слепа, что не понимала, что мы достигли перекрестка и свернули на разные пути?
Я никогда бы не выбрала разные пути в жизни, на самом деле, часть меня просто хотела остаться детьми, в том времени, когда все, что у нас было, — это мы друг у друга. Но жизнь случилась, и теперь казалось, что мы никогда больше не сможем быть теми маленькими девочками, рука об руку, вместе смотреть на мир и не подпускать никого. Нам больше не нужно было этого делать, и если мы переживем эту ночь, то на что теперь будут похожи наши жизни?
Мои пальцы коснулись ее пальцев, но она отстранилась, отгораживаясь от меня, или, может быть, она даже не осознавала, что сделала это.
— Тор, ты ведь знаешь, что я люблю тебя? — сказала я, нуждаясь в том, чтобы она знала, на случай, если наступит время, когда будет слишком поздно говорить об этом снова.
Она нахмурилась, ее глаза искали в моих что-то, чего она, казалось, не могла найти.
— Ага, и я люблю тебя. — Она продолжала идти, опережая меня на полшага, и воздух сгустился от невысказанных слов.
— Ты злишься на меня, — констатировала я.
— Давай не будем делать этого прямо сейчас, — сказала она, но я не могла этого оставить. Мы можем погибнуть.
— Это должно
