тропинки; Феликс бесшумно двигался следом, будто недобрая тень. Считанные дни тому назад этот их союз был невообразимым, сейчас же стал единственно возможным.
Темнота беспокойно шевельнулась. Вдалеке, у самой ограды, неспешно прогуливались двое.
Порыскав взглядом по сумраку, слегка разбавленному отражённым от снега лунным светом, Верховский указал Феликсу на толстый, болезненно изогнутый от беспорядочных обрезок корявый ствол и жестами приказал затаиться до сигнала. Пусть будет козырь в рукаве на случай ловушки. Для себя он выбрал позицию поближе к беседующим, за хиленькой ширмой из торчащих в снегу лысых прутьев декоративного кустарника. Двое мужчин неспешно протаптывали тропинку между сугробов, понемногу удаляясь от по-зимнему мёртвых зарослей. Если бы любители ночных прогулок озаботились чарами тишины, сюда вряд ли долетело бы хоть слово, но эта парочка была абсолютно уверена в собственной безопасности. Или – нельзя забывать – отыгрывала роль приманки.
– …Будут проблемы со всякими ведомствами. Не нашими, – негромко и взволнованно говорил один, тот, что пониже и поуже в плечах. – Так что небольшой бардак для отвлечения внимания очень пригодится.
– А что случилось с курьерами? Отказываются добавить к артефактам сырьё? – недовольно спросил второй. Потапов. Его голос Верховский хоть и смутно, но помнил по многочисленным совещаниям.
– Они остались без прикрытия. Не хотят лишнего риска.
– Н-да, паршиво… Ладно, я тебя услышал.
– И что будете делать?
– Надо подумать. С минусами заигрывать опасно. В крайнем случае займёшь пока своих умников чем-нибудь другим… Только раздобудь мне пару ударных доз про запас. Кирилл страшно упрям, а его люди нечеловечески ему преданны. Чем, интересно, он их держит на привязи…
– Киря – известный коррупционер, – тощий тихонько хихикнул. – Одно удовольствие было разоблачать, пока Маргарита языком трепала направо и налево.
– Толку с этих разоблачений…
– Курочка по зёрнышку… Между прочим, Кирилл про нашу жижу уже всё знает. Будет начеку.
– Да, тут провал, – сдержанно признал Потапов. – Такие планы псу под хвост, и по чьей милости?.. Но до молодого человека я уже не доберусь. По крайней мере, пока наш друг куда-нибудь не денется.
– Он, часом, Кирюше не сын? Бережёт, как зеницу ока – на пушечный выстрел не подойдёшь.
– Какая разница? Шантажа всё равно не выйдет. Он и по жене-то не слишком горевал. Так что вся надежда на твой… стимулятор сговорчивости.
– Это если его цепной отморозок куда-нибудь сгинет.
– Если откуда-нибудь не вылезет. Понять не могу, зачем его убрали. Потом объявится в самом неожиданном месте, как чёрт из табакерки…
– Нам бы хоть каких-нибудь серьёзных вояк.
– Хватит имеющихся. У тебя, в конце концов, есть учёные. Разве разум не побеждает грубую силу?
– Вот встретитесь с этой грубой силой на узенькой дорожке…
Садовая вполне подойдёт. Не дожидаясь, пока удаляющиеся голоса окончательно стихнут, Верховский прицелился заклятием в рослую фигуру Потапова. Остро кольнул перемешанный со страхом азарт. Глава отдела коммуникаций нелепо застыл на месте, а потом медленно рухнул в девственно чистый снег. Его спутник тоненько взвизгнул, склонился над бездыханным патроном, замер так на несколько мгновений, а потом вдруг резко нагнулся, чтобы запустить руку в карман чужой куртки. Заклятие свистнуло над его макушкой, как холостая пуля. Человек прыжком развернулся в собственных следах и заметался беспорядочными зигзагами, топча невысокие сугробы. Верховский выскочил из своего укрытия и высоко вскинул руку, подавая Феликсу сигнал. Если засада – самое время ей себя проявить.
– Я ни при чём! – пискнул тощий. – Меня обманули! Я ничего не знаю!
Он метался очень ловко, как заяц на охотничьей мушке. Никто не спешил к нему на помощь. Феликс выскользнул из теней, комкая в пальцах ярко-алый сгусток заклятия. Сминаемый подошвами снег скрипел оглушительно громко; не ровен час, весь посёлок сбежится поглазеть, что тут происходит…
Но засады нет. Ещё из разговора было понятно, что нет…
Верховский отогнал сторонние, неважные сейчас мысли и попытался сетью поймать скачущего по снегу тощего. Мимо свистнула раскалённая боевая стрела; мёрзлый снег вдоль её траектории мигом растаял до самой земли. Прутья витой ограды, о которые она разбилась, сердито вспыхнули алым.
– Живьём бери! – рявкнул Верховский. Ему нужно было несколько драгоценных мгновений, чтобы соорудить несмертельные парализующие чары. Феликс мог выиграть ему время…
Споткнувшись в снегу, тощий что-то выронил из ладони. То есть не выронил – бросил намеренно, прямо в тонкую полоску обнажённой земли. На миг подумалось, что это поделка вроде тех, что строгал Витькин родич, и, наверное, отчасти так оно и было. Твердь под ногами болезненно дрогнула. Растрескался твёрдый наст, снег пришёл в движение, перемешиваясь с мёрзлой почвой. Из-под слоя рыхлой грязи стремительно, словно тени, поднимались обманчиво хрупкие силуэты. Верховский такие уже видал. Чёртовы умники ухитрились скрестить симпатическое колдовство с магией смерти.
Леший побери, вот почему тут нет охраны!
Не дожидаясь, пока до него доберутся, Верховский швырнул в ближайшее умертвие пригоршню огня. Сверкнула ярко-алая стрела: Феликс сообразил, что к чему. Коротким пространственным прыжком он очутился рядом, встал с бывшим врагом спина к спине. Сколько – и чьих – трупов зарыл вдоль садовой ограды рачительный хозяин? Не затопчут ли его самого собственные охраннички?
Чёрт! Чьей воле они подчиняются?!
В унисон его мыслям где-то впереди неестественно тонко взвыл незадачливый некромант. Нет, не некромант, леший его за ногу и до ближайшего болота! Утащил у покровителя опасную цацку, только и всего, а сам обыкновенный колдун. Волна разогретого воздуха принесла удушливую вонь
