размышления Повелителя Костей, и в хижину, широким, чуть пружинистым шагом, зашёл ещё один Кагуя.
Он был высок и широкоплеч, и пожалуй это всё что можно было сказать о нём наверняка, ведь в остальном тело шиноби покрывал даже на вид тяжёлый самурайский доспех. Лицо венчала демоническая маска с парой прямых рогов на вершине. К поясу были приторочены две катаны в богато украшенных ножнах, а за спиной болталась небольшая бутыль, чьё содержимое весело плескалось при каждом его шаге.
Тэкэо был видным воином, членом Подземного Двора и одним из трёх Кагуя, что занимал место в Хякки Яко не имея пробуждённого кланового генома. При этом, если двое оставшихся компенсировали свою слабость феноменальными навыками в тай, управлении стихиями или особыми успехами в освоении Режима Демонического Мудреца, то Тэкэо был абсолютно бездарен почти во всём из вышеперечисленного, разве что Природная Трансформация давалось ему чуть лучше прочего. Однако у него было одно неоспоримое достоинство — он был величайшим мастером кэндзюцу из всех, что только Изаму доводилось видеть, а на своём веку он повидал немало мастеров меча. Но так понимать клинок, как это делал Тэкэо, не мог больше никто, а если приобщить к его мастерству превосходные навыки в преобразовании Чакры Стойкости и Скорости, наравне с укреплением собственного тела мистической энергией, получался воин сражаться с которым на равных могли лишь сильнейшие шиноби Клана, а сделанный под него доспех, из чакро-стали, дополнительно укреплённый фуин, над которыми, в своё время, трудилось едва ли не пол Небесного Двора, и два клинка на поясе — лучшие мечи что только могли выковать мастера Повелителей Костей дополняли картину… и при этом что у мечника был и свой козырь в рукаве, о происхождении которого, кроме него, знал лишь Глава Клана.
— Они купились, — рухнув на стоявшую рядом скамью, под громкий звон железа и протестующий скрип сухой древесины, пробасил вошедший, — Через семь дней эти железноголовые будут у Плато.
— Значит мы должны быть там раньше, — не поднимая глаз от карты, подытожил Изаму.
— Ты всё ещё уверен что оно того стоит? — нисколько не чураясь показной занятости своего собеседника, продолжил беседу мечник, — И без этих желторотых как-нибудь справимся…
— При пятнадцатикратном превосходстве противника в живой силе? — Изаму даже не пытался скрыть иронию в голосе, — Может тогда и вовсе вдвоём пойдём? Чтоб уж наверняка?
— А что, я за! — ни на миг не смутившись весело прогоготал Тэкэо, в очередной раз разбив на мелкие осколки безмятежность полуночной тиши, — Хотя наши потом как пить дать устроят нам тёмную, и в целом будут в своём праве, но только ради того чтобы посмотреть на их лица, когда они поймут, что всю вражескую армаду уже перебили, оставив их не у дел, я готов рискнуть!
— Остынь, — осадил друга Первый Советник, — И чаще думай головой. Эти птенцам надо опериться, и грядущая битва станет тем толчком, что наконец поможет им взлететь. Тем более что весь основной удар, согласно плану, мы и так примем на себя.
— Планы имеют дурную привычку лететь прямиком в Яму, как только начинается заварушка… а там ведь почти дети, Изаму. Многим и двадцати нет! Какой им бой⁈
— Грядущий, — наконец посмотрев в ужасающую личину товарища, холодно ответил седовласый Кагуя, — И тот что последует за ним, и следующий, и ещё один, и ещё. И так до тех пор, пока Шинигами не пожрёт их души.
— Неправильно это, — уже скорее из врождённого упрямства, возразил мечник, сам понимая сколь жалко звучат подобные доводы.
— Неправильно, — неожиданно согласился с ним старый друг, и тут же добавил, — Именно поэтому пусть лучше пройдут своё крещение здесь, под нашим надзором, чем в той кровавой метели, что ждёт их впереди.
Тэкэо ничего ему не ответил, бросив ещё один взгляд на задёрнутое грязной тканью окно, и тяжело вздохнув направился к выходу.
Рассвет вот-вот должен был показаться из-за горизонта, и им всем следовало поторопиться, для того чтобы первыми успеть добраться до выжженной, бесплодной пепельной пустоши, что вскоре должна была окропиться кровью многих тысяч идущих на смерть.
* * *
Ветер визгливо завывал пролетая меж острых, словно зубы неведомого чудища, скал, что сиротливо выпирали из-под водной толщи, образуя островки спокойствия меж бесконечного бурления яростных вод. Сотни водоворотов одномоментно затягивали в свои алчные недра тысячи кубометров стихии, образуя тем самым безжалостные течения, что играючи могли перемолоть в кровавый фарш даже иного чунина, окажись тот столь самонадеян, дабы попытаться проникнуть во владения Красноволосых Дьяволов. Однако сегодня, прежде казавшийся непреодолимым барьер, должен был столкнуться с чем-то поистине невообразимым.
Тысячи крохотных фигурок, в обрамлении алых ореолов, застыли на беспокойной водной глади, по эту сторону Второго Защитного Периметра, напряжённо вглядываясь вдаль, где за пеленой тумана и начинающегося дождя к их дому приближался враг.
Кумо пробились сквозь Первую Линию обороны всего за три дня. Не считаясь с потерями, они прорывались вперёд, прямо к Узушио, а воды под их стопами окрашивались в алый. Барьеры, печати, ловушки и редкие рейды со стороны защитников архипелага собирали щедрую жатву с шиноби Облака, но не коим образом не повлияли на их яростный натиск, что в итоге привёл их сюда, к последней Линии Защиты.
Два дня и три ночи длилось затишье. Обе стороны противостояния понимали, что решающая битва состоится именно здесь, у этих самых скал, и потому мобилизовывали все силы, собирали все резервы в кулак, дабы одним сокрушительным ударом поставить точку в затянувшемся противостоянии… и вот бранный час наконец настал. Сигнальные печати наперебой завывали о тысячах и тысячах очагах чакры, что неминуемо приближались к границам Узушио. В пелене тумана уже видны были неясные тени, что мелькали в молочной белизне словно беспокойные призраки, на грани меж миром Живых и Мёртвых. Воздух пропитался тревогой и тягостным ожиданием, став вязким словно кисель. Десятки тысяч пар глаз по обе стороны баррикад неотрывно вглядывались вперёд, туда, где их ждал бой и довольный оскал Шинигами, уже предвкушающего скорое пиршество. Напряжение всё нарастало, но никак не могло переполнить чашу эфемерных весов. Всего один шаг, один неосторожный жест, что отдал бы сигнал о начале кровавой бойни… но его всё не было, а время тянулось так медленно, так издевательски протяжно и неумолимо что…
Взрыв водной толщи, вознёсшийся в небеса громадным фонтаном, оборвал натянутую до предела нить всеобщего терпения, а гулкий, яростный рёв вынырнувшей из бездонной пучины твари, ознаменовал начало битвы.
Он предстал перед миром во всём своём чудовищном великолепии. Истекающий вязкой чёрной кровью, что адским дождём струилась из его ран, Восьмихвостый Демон Бык буквально пробил себе путь сквозь яростные потоки, и вся мощь печатей
