Правда, кожаное кресло за директорским столом было вполне современным, а на стене прямо напротив него висела огромная панель плазменного телевизора. Но все равно ассоциации с той эпохой были так явственны, что Федору представился вдруг этот кабинет, полный народу в темно-синих двубортных костюмах и защитных френчах без погон, громко и оживленно обсуждающего итоги какого-нибудь восемнадцатого съезда партии. Свежий номер газеты «Правда» развернут на столе, под потолком плывут пласты папиросного дыма, на темных пиджаках и серых френчах собравшихся скромно поблескивают в неярком зеленоватом свете правительственные награды…
— Тоже нравятся старые вещи? — вывел Федора из созерцательного состояния немного насмешливый голос человека, стоявшего в дальнем углу кабинета и до этого глядевшего в окно. — Мне говорят: сделай ремонт, купи современную мебель, а я не хочу. Весь этот модерн и хай-тек есть у всех, а такое — только у меня, да еще, пожалуй, в Кремле. Да не толпитесь вы у порога, Федор Андреевич, проходите, располагайтесь! — И хозяин кабинета, сделав широкий приглашающий жест рукой, снова вернулся к изучению вида из окна.
Федор проследовал в направлении, указанном директорской дланью, и, выдвинув из-под столешницы один из многочисленных стульев, скромно пристроился на нем. Как-то само собой получилось, что уселся Федор примерно посередине длиннющего стола — притулиться в самом его конце было бы самоунижающе-глупо, а «располагаться» ближе к директорскому месту Федору не давала реальная оценка собственной персоны в контексте окружающей действительности.
— Да, раньше из этого окна открывался совсем другой вид! — с нотками сожаления в голосе задумчиво произнес Дерябин. — Панорама Ленинградского проспекта, стадион «Динамо» — как на ладони! Но в семидесятых в преддверии Олимпиады посчитали, что заводской фасад испортит центральную магистраль, по которой в столицу из Шереметьева будут прибывать иностранные гости, и построили этот длинный дурацкий жилой дом, который перекрыл всю перспективу. Да, в шестидесятые и еще раньше, когда «Конвейер» был головным предприятием отрасли и в этом кабинете проходили выездные коллегии министерства, о таком не могло быть и речи! Представляете, что бы сказал тогдашний министр, член ЦК, если бы вместо башен Петровского замка его взгляду было бы предложено уткнуться в дворовой фасад этого жуткого монстра? Да он поувольнял бы всех на хрен!
И, явно в ожидании одобрительной реакции на свою сентенцию, Дерябин со смехом повернулся к посетителю.
Директор завода «Конвейер» Евгений Эдуардович Дерябин всем своим видом производил впечатление человека столь же радушного, сколь и преуспевающего. Ему можно было дать и пятьдесят, и шестьдесят пять, и только обширная лысина на полголовы и дряблые складки кожи под подбородком говорили в пользу верхней границы этой возрастной вилки. Несмотря на это, он был спортивен и подтянут, его фирменная от уха до уха улыбка обнажала безупречные зубы, а на фоне легкого зимнего загара его очень светлые глаза выглядели совершенно прозрачными.
В одежде Дерябина преобладал стиль неброского, но дорогого изящества. Антрацитовый костюм на нем был явно от Бриони или Зеньи, а скромные с виду часы на кожаном ремешке, думается, стоили с приличный импортный автомобиль. В общем, Дерябин выглядел так, как, наверное, выглядеть и стремился — преуспевающий бизнесмен, располагающий к себе собеседника любого уровня, при этом подчеркивая жирной чертой уровень свой и не допуская в общении с собой ни грана фамильярности. И так неотразимо было обаяние этого человека, что Федор, которому последние слова Дерябина напомнили мертвенно-бледное лицо Соколова пять минут назад, не смог в ответ на шутку не улыбнуться, хоть и несколько натянуто.
— Да что же это вы там сели? — воскликнул Дерябин, увидев, где устроился Федор. — Как неродной, право! Извольте-ка вот сюда, поближе ко мне, так нам беседовать будет не в пример удобнее.
И, стремительно пройдя полкабинета быстрее, чем Федор встал со своего места, Дерябин гостеприимно выдвинул ему навстречу первый по счету от своего стола стул. От таких совершенно неожиданных проявлений высокого благорасположения Федору стало даже немного неловко, и он поспешил перехватить спинку стула из директорских рук. Однако Дерябин пальцев не разжал, но чтобы не уступить в этой игре в «тяни-толкай» Федору, ему пришлось взяться за спинку второй рукой. И тут Федор с удивлением обнаружил, что на правой кисти директора, оказывается, не хватает указательного пальца! Пораженный скорее не этим фактом, а тем, что никогда этого не замечал, Федор отпустил стул. Выигравший схватку Дерябин, с силой надавливая на плечо, усадил Федора вниз, да еще и так энергично подоткнул тяжелый стул под Федора, что тот оказался буквально зажат между спинкой и ребром столешницы. Убедившись, что клиент на месте и никуда не денется, Дерябин обогнул стол и уселся в свое кресло, удобно вытянув ноги.
— Ну-с, Федор Андреевич, что делать будем? — задумчиво спросил Дерябин, барабаня пальцами здоровой руки по столу.
Вопрос был риторическим по форме и в высшей степени неконкретным по содержанию. «Зря я сюда приехал», — подумал Федор и, прокашлявшись, ответил вполне соответствующе:
— Ну… Работать будем, Евгений Эдуардович!
— Содержательно! — саркастически усмехнулся Дерябин и добавил укоризненно: — А ведь мне не лозунги от вас нужны, Федор Андреевич, а программа действий в кризисной ситуации.
Федору стало стыдно. Хотя знал бы Дерябин, в какой кризисной ситуации находится сам Федор!
— Евгений Эдуардович, все, что от меня зависит, я буду делать так же, как и при Алексее Дмитриевиче, — собравшись с мыслями, сказал Федор. — Другое дело, что зависело от меня немногое, по сути, только работа с подрядчиком.
— А «Салямспецстрой» не подведет? — быстро поинтересовался Дерябин. — Как у них настроение? Закончат они к маю?
«Ого, уже к маю»! — удивился Федор. — Прямо как когда-то в стенах этого кабинета — пятилетку в четыре года!»
— Если поставят еще один кран и добавят людей, то вполне могут успеть, — вслух ответил он, быстро прикинув в уме объем поставленной задачи. — И, хотя это не мой вопрос, — это потребует дополнительного финансирования, конечно.
При слове «финансирование» по светлому директорскому челу пробежала явная тень.
— Да, да, я понимаю, — хмуро произнес он. — А вы, Федор Андреевич, не могли бы прикинуть, в какую сумму и за какой период времени могло бы вылиться такое дополнительное финансирование, а?
— Наверное, мог бы, — пожал плечами Федор. — Хотя для этого мне как минимум нужно знать и сумму всего контракта, и сколько из него уже оплачено.
— Как, а вы этого разве не знаете?! — встрепенулся Дерябин.
— Нет, взаиморасчетами Куницын всегда занимался сам, — покачал головой Федор.
— Феноменально! — вскричал Дерябин, вскакивая с кресла. — Как можно требовать от вас управления подрядчиком, если вы даже не знаете, насколько коротки финансовые вожжи! Ах, Алексей Дмитриевич! А ведь сколько раз я ему говорил, что нельзя складывать все яйца в одну корзину, что свои функции надо перераспределять! Вот как теперь узнать, сколько помимо безнала заплачено этим таджикам?!
