Уметь смеяться над собой – великое искусство.
После такого выступления, поверьте, вы навсегда запомнитесь своему оппоненту как великая актриса.
Зильке: интервью с Мельпоменой
ПОМНИТСЯ, РАНЬШЕ Я БЫЛА МОЛОЖЕ:
Прежде всего, хочу от всей души поблагодарить вас за то, что любезно согласились спуститься из рая муз и дать нам интервью.
МЕЛЬПОМЕНА:
Что еще за «рай муз»? Мы, музы, постоянно живем на горе Геликон в Греции, при этом мы всегда были и остаемся невероятно мобильными. Ах, где я только не была! Рим, Париж, Москва, Нью-Йорк, Сидней… Живи я среди людей, давно бы уже получила скидку как пассажир, часто совершающий полеты!
ПОМНИТСЯ, РАНЬШЕ Я БЫЛА МОЛОЖЕ:
Так, и кого вы уже поцеловали? Можно задать такой вопрос?
МЕЛЬПОМЕНА:
Ах, их было бесконечное множество! Софокл, Сенека, Шекспир, Вольтер, Шиллер. Я даже не могу всех припомнить!
ПОМНИТСЯ, РАНЬШЕ Я БЫЛА МОЛОЖЕ:
Вас никогда не раздражало, что ваша работа всегда оставалась в тени, в то время как другие пожинали плоды? Почти как натурщица для художника…
МЕЛЬПОМЕНА:
«Натурщица»?! О чем вы только думаете! У нас, муз, гораздо более важное предназначение, чем просто мимоходом замечать какого-нибудь художника и чмокать его. Зевс лично создал нас, чтобы заставить людей забыть обо всем плохом, что есть в мире.
ПОМНИТСЯ, РАНЬШЕ Я БЫЛА МОЛОЖЕ:
В таком случае нас удивляет, что вы являетесь музой трагедии. Ведь произведения такого жанра, как известно, всегда заканчиваются трагически и демонстрируют все беды мира и людей.
МЕЛЬПОМЕНА:
Да, но именно так происходит очищение, как это называется в теории драмы. Это означает, что людям их собственная судьба перестает казаться такой уж страшной.
ПОМНИТСЯ, РАНЬШЕ Я БЫЛА МОЛОЖЕ:
Кстати, о собственной судьбе. Мы пишем книгу о старении женщин. Что вы об этом думаете?
МЕЛЬПОМЕНА:
Посмотрите на меня!
ПОМНИТСЯ, РАНЬШЕ Я БЫЛА МОЛОЖЕ:
Следует отметить, что вы довольно красивы и… молоды для ваших 2500 лет!
МЕЛЬПОМЕНА:
Я ведь муза, а не смертная.
ПОМНИТСЯ, РАНЬШЕ Я БЫЛА МОЛОЖЕ:
Да уж, вам-то легко говорить без всех этих возрастных физических изменений.
МЕЛЬПОМЕНА:
Несмотря на это, мне знакомо ощущение, что мне давно пора на покой. Чисто в плане работы. За 2500 лет более 500 лет подряд лет у меня едва получалось отдыхать от работы. Когда же классическая трагедия вышла из моды, я развила ее до уровня драмы, которая также трагична, но имеет другую структуру. И вновь многие столетия все шло хорошо. Несмотря на то что классическая драма уже вряд ли пользуется большим спросом, теперь я довольствуюсь сценариями. Знаете, современный режиссерский театр – это худшая шутка истории.
ПОМНИТСЯ, РАНЬШЕ Я БЫЛА МОЛОЖЕ:
В этом мы мало что понимаем. Вы чувствуете себя отбракованной? Вы иногда думаете: «В своем возрасте я уже не найду другую работу»?
МЕЛЬПОМЕНА:
С чего вы это взяли?
ПОМНИТСЯ, РАНЬШЕ Я БЫЛА МОЛОЖЕ:
Вы считаете, что для вас это ничего не значит?
МЕЛЬПОМЕНА:
Ну, конечно же, значит. Этот режиссерский театр, не могу вам сказать…
ПОМНИТСЯ, РАНЬШЕ Я БЫЛА МОЛОЖЕ:
…мы имели в виду лично для вас. В режиссерских театрах мы ничего не понимаем.
МЕЛЬПОМЕНА:
В режиссерском театре командует одичавший, часто молодой режиссер, он не считается с текстом и передает трагедию с помощью своих пустых образов. Но сейчас, по всей вероятности, это уже заходит слишком далеко. Я испытываю безграничную злость всякий раз, когда думаю о том, скольких трудов стоило написать такие произведения. Вы не поверите, в каком отчаянии зачастую находились авторы, когда я к ним приходила. Некоторым я даже жизнь спасла!
ПОМНИТСЯ, РАНЬШЕ Я БЫЛА МОЛОЖЕ:
Да уж, при таком развитии… В вас когда-нибудь просыпался культурный пессимизм, и думали ли вы, что раньше было лучше?
МЕЛЬПОМЕНА:
Как это пришло вам в голову?
ПОМНИТСЯ, РАНЬШЕ Я БЫЛА МОЛОЖЕ:
Пожалуй, этот вопрос напрашивается сам собой.
МЕЛЬПОМЕНА:
Как так? Я вас не понимаю!
ПОМНИТСЯ, РАНЬШЕ Я БЫЛА МОЛОЖЕ:
Это же очевидно, что нам, женщинам, стареть гораздо неприятнее, чем мужчинам. Мы покрываемся морщинами и к пятидесяти годам становимся гораздо менее привлекательными.
В то время как мужчины по-прежнему могут иметь детей, а при смене места работы в большинстве случаев получают повышение.
МЕЛЬПОМЕНА:
Ах, теперь я понимаю! Вы жалуетесь на судьбу.
ПОМНИТСЯ, РАНЬШЕ Я БЫЛА МОЛОЖЕ:
Нет, это не судьба, а простая несправедливость.
МЕЛЬПОМЕНА:
Ах вы, бедные смертные, запертые в режиссерском театре жизни. Можно подумать, что мужчины или женщины могут избежать судьбы однажды умереть. Страх перед этим находит свое выражение в морщинах или обвинениях в общественной несправедливости.
ПОМНИТСЯ, РАНЬШЕ Я БЫЛА МОЛОЖЕ:
Вам легко говорить, вы всегда остаетесь молодой, и вам не придется умирать.
МЕЛЬПОМЕНА:
Но я хорошо знаю судьбу, это моя работа – трагедии искусства и жизни. То, что вы сейчас думаете, – это современная мода. Как будто можно уйти от своей судьбы!
ПОМНИТСЯ, РАНЬШЕ Я БЫЛА МОЛОЖЕ:
С вашего позволения, вы мыслите старомодно. Мы уже многое изменили, только представьте себе: женщины добились права участвовать в выборах, могут разводиться, ходят на работу и так далее. Мы можем изменить себя и наше общество.
МЕЛЬПОМЕНА:
Но только при условии, если перестанете чувствовать себя жертвами обстоятельств! В каждой хорошей трагедии есть типовые условия, которые нельзя изменить, и области, где присутствует свобода действий. К примеру, вы не можете выбирать, жить вам на Земле или на Луне, но вы можете решить, хотите вы улучшить обстановку в мире или нет.
ПОМНИТСЯ, РАНЬШЕ Я БЫЛА МОЛОЖЕ:
Что вы имеете в виду?
МЕЛЬПОМЕНА:
У смертных нет такого средства, которое излечивало бы от смерти. И вместе с физическим распадом она посылает нам своих предвестников. В виде морщин, обвисшей груди и седых волос. На самом деле вас пугает смерть, а не возраст.
ПОМНИТСЯ, РАНЬШЕ Я БЫЛА МОЛОЖЕ:
