Книга Полночное солнце - Триша Кук

– Простите меня, простите. Я просто чудовище, – шепчу я.

– Никакое ты не чудовище, – отвечает Морган.

Видимо, люди становятся снисходительными к тем, кого едва не потеряли.

– Мы любим тебя больше всего на свете, Орешек, – говорит папа.

Оттого что на меня не злятся, мне становится еще хуже. Легче видеть отца и подругу рассерженными, нежели встревоженными, печальными, измученными. Это все моя вина. Сидим втроем: папа, Морган и я – на жестких пластиковых стульях в приемной больницы, где работает мой врач. У меня совершенно нет сил, хотя трудно наверняка сказать, какая это усталость – физическая или скорее эмоциональная.

Лицо горит. Руки пылают. Морган уверяет меня, что со здоровыми людьми бывает то же самое, если они пересидят на солнце. Но мне в это мало верится. У меня дурное предчувствие. И оно только усиливается, стоит мне посмотреть на папу. Зубы стиснуты. Брови сдвинуты так, что слились в одну линию. Он сидит, подперев голову обеими руками, как будто шея уже не выдерживает ее тяжести.

– И почему здесь такие неудобные стулья? – возмущается Морган. – Люди ведь приходят сюда лечиться, а не синяки на заднице зарабатывать.

Папа пытается изобразить улыбку, получается гримаса. Я пробую усмехнуться, но вместо этого всхлипываю. Пожалуй, я за всю жизнь столько слез не выплакала, сколько за последние несколько часов.

– Я уверена, что все хорошо. – Морган кладет руку мне на колено. – Ты ведь всего пару секунд побыла на солнце. Ничего страшного.

Она хочет успокоить меня, однако обе мы смотрим на другую пациентку, сидящую в приемной. Она примерно моего возраста. Голова и руки у нее трясутся, вся кожа покрыта темными болячками. И мне, и Морган ясно, что вскоре я, вероятно, буду выглядеть так же.

Из кабинета выходит моя любимая медсестра и говорит:

– Мы готовы принять тебя, Кэти.

Папа привстает со стула, но я его останавливаю:

– Сегодня я пойду одна.

Если я достаточно взрослая, чтобы чуть не загнуться из-за собственного раздолбайства, то его последствия я тоже должна расхлебывать самостоятельно. Папа кивает.

В сопровождении медсестры иду в кабинет, и тут в отделение врывается Гарвер. Обняв его, Морган начинает сотрясаться от рыданий.

– Кэти в порядке? – спрашивает он.

Она не отвечает. Просто плачет, уткнувшись ему в плечо. Наверное, я кажусь ей ходячим трупом. Может быть, я действительно почти труп.

Доктор Флеминг обнимает меня, затем отстраняется, чтобы окинуть взглядом, и произносит:

– Давно мы не виделись, Кэти. Ты превратилась в красивую юную леди.

– Извините, что в последнее время пропускала визиты, – говорю я, на тяжелых, деревянных ногах подхожу к столу и взбираюсь на него.

Доктор Флеминг понимающе улыбается:

– Иногда мне кажется, что родители переносят ПК еще тяжелее, чем сами больные. Папа просто хотел тебя защитить.

– А я вот так отблагодарила его за все жертвы, на которые он ради меня пошел.

Мне хочется заплакать, но слез как будто уже не осталось.

– Не будем оглядываться назад, Кэти. Давай лучше постараемся вместе справиться с тем, что ждет нас впереди.

Кивнув, принимаюсь разглядывать яркие картинки на стене, чтобы не смотреть, как медсестра Джейн одну за другой наполняет пробирки моей кровью. За многие годы я усвоила, что мне лучше не видеть ни иглы, ни темно-красной жидкости, которая из меня вытекает. Такой вот из меня вампир.

Следующий этап – кабинет компьютерной аксиальной томографии. Меня отвозят туда, хотя я утверждаю, что могу дойти сама. Но если честно, ходить мне сейчас действительно тяжело. Под жужжащим светящимся аппаратом я лежу неподвижно, и меня одолевает сон. Просыпаюсь, когда Джейн говорит, что пора возвращаться в смотровую.

Там врач и медсестра вооружаются огромными очками, похожими на гарнитуру виртуальной реальности, и начинают изучать каждый дюйм моего тела, зашифровывая все, что видят: «Диспластический невус, четыре миллиметра. Врожденный невус, наблюдается рост. Вот здесь высыпали лентиго».

И все такое прочее. Я слушаю и гадаю, что все это значит. Интересно, о чем в эту минуту думает Чарли. Простит ли он меня? Увижу ли я его когда-нибудь? Если смотреть на вещи объективно, вряд ли. Во-первых, папа не допустит, а во-вторых, зачем Чарли нужно со мной встречаться после того, как я обманула его доверие? «Все! – заключаю я. – Мне повезло, какое-то время мы были вместе. Я испытала то, чего и не надеялась испытать. Но теперь я снова Рапунцель и никогда больше не выйду из своей башни. Как это было глупо – думать, что я могу поступить в колледж и завести серьезные отношения с парнем, как нормальная девушка!»

– Ладно, Кэти, – говорит наконец доктор Флеминг. – Ты одевайся, а я пойду позову твоего папу. Как будешь готова, приходи в мой кабинет.

Я натягиваю легинсы и футболку, засовываю ноги в кеды, плетусь по длинному коридору и усаживаюсь перед внушительным столом красного дерева. Папа уже сидит в соседнем кресле, напряженно глядя на доктора.

– Воздействие солнечного света минимальное, – начинает она. – Те последствия, которые видны сейчас, пройдут.

Папа кладет ладонь на мою руку, мы оба улыбаемся. Может, все не так уж плохо.

– Но… – продолжает врач.

На папином лице появляется болезненное выражение. У меня подводит живот.

– Как ты знаешь, Кэти, у тебя особая разновидность ПК. Болезнь не проявляется, пока не произойдет то, что способно сыграть роль спускового механизма. Случилось это или нет, мы сможем понять не раньше, чем будут готовы результаты анализов.

Отец подается вперед:

– А если случилось?..

Я, затаив дыхание, жду ответа доктора Флеминг.

– Не будем торопить события, – говорит она. – Обещай, Кэти, что немедленно известишь меня, если заметишь симптомы: дрожание, боль в мышцах, проблемы с моторной функцией.