РО’МЛомели откинулся на стуле. У него выработалась привычка: погружаясь в размышления, он покусывал сбоку указательный палец правой руки. Значит, здоровье Бенитеза пострадало вследствие террористической атаки в Багдаде? Может быть, этим и объяснялась его хрупкая внешность? В любом случае его служение проходило в таких жутких местах, что это не могло не сказаться на его здоровье. У Ломели не осталось сомнений: этот человек собрал в себе все лучшее, что может предложить христианская вера. Ломели решил незаметно приглядывать за ним и упоминать в своих молитвах.
Раздался удар колокола, извещающий о том, что ужин подан. Часы показывали половину девятого вечера.
– Давайте смотреть фактам в лицо. Наши результаты не так хороши, как мы надеялись.
Архиепископ Милана Саббадин в поблескивающих в свете люстр очках без оправы оглядел столик, за которым собрались итальянские кардиналы – основа поддержки Беллини. Ломели сидел напротив Саббадина.
Наступил вечер, когда дела конклава стали решаться всерьез. Хотя теоретически папская конституция запрещала кардиналам-выборщикам входить «в какой-либо форме в пакты, договоренности, давать обещания или согласия» под угрозой исключения, теперь конклав стал выборами, а потому делом арифметики: кто может получить семьдесят девять голосов? Тедеско, чьи шансы выросли, поскольку при первом голосовании он получил больше всех голосов, рассказывал какую-то историю за столом южноамериканских кардиналов и промокал глаза салфеткой, довольный собственным юмором. Трамбле серьезно слушал точки зрения юго-восточных азиатов. Адейеми, опасавшийся конкурентов, был приглашен за столик консервативных архиепископов из Восточной Европы – Вроцлава, Риги, Львова, Загреба, – желавших узнать его взгляды по социальным вопросам. Даже Беллини, казалось, предпринимает какую-то попытку: Саббадин усадил его за стол североамериканцев, и он теперь рассказывал о своих планах предоставления большей автономии епископам. Монахини, подававшие еду, не могли не слышать обрывки разговоров о положении дел, и впоследствии некоторые из них стали полезными источниками информации для репортеров, пытавшихся воссоздать перипетии конклава; одна из монахинь даже сохранила салфетку, на которой кто-то из кардиналов написал цифры голосов, набранных лидерами первого тура.
– Означает ли это, что мы не можем выиграть? – продолжил Саббадин.
Он опять заглянул в глаза всех собеседников, и Ломели недоброжелательно подумал, насколько потрясенный у того вид: его надежды стать государственным секретарем при папстве Беллини получили сокрушительный удар.
– Конечно, мы все еще можем выиграть! – заявил Саббадин. – Наверняка после сегодняшнего голосования можно сказать только одно: следующим папой станет один из четверых – Беллини, Тедеско, Адейеми или Трамбле.
– А вы не забываете нашего друга декана? – вмешался Делл’Аква, архиепископ Болоньи. – Он получил пять голосов.
– При всем величайшем уважении к Якопо, я бы сказал, что история не знает прецедентов, когда кандидат, набравший в первом туре так мало голосов, стал бы серьезным конкурентом на престол.
Но Делл’Аква не позволил оставить тему:
– А как насчет Войтылы на втором конклаве семьдесят восьмого года? Он получил всего ничего голосов в первом туре, но в восьмом его избрали.
– Ну хорошо, – раздраженно махнул рукой Саббадин, – такое случилось раз в столетие. Но давайте не будем отвлекаться – у нашего декана нет амбиций Карола Войтылы. Если только он не скрывает их от нас.
Ломели посмотрел в свою тарелку. Основным блюдом была курица в пармской ветчине. Блюдо было сухим и пережаренным, но они все равно ели. Он знал, что Саббадин винит его в оттягивании на себя голосов Беллини.
В сложившихся обстоятельствах он чувствовал, что должен сделать заявление, и сказал:
– Мое положение смущает меня. Если я узнаю, кто мои сторонники, я попрошу их голосовать за кого-то другого. И если они меня спросят, за кого буду голосовать я, отвечу: Беллини.
Ландольфи, архиепископ Турина, сказал:
– Разве вы не должны хранить нейтралитет?
– Я не могу агитировать за него, если вы об этом спрашиваете. Но если меня спросят о моем мнении, то, полагаю, у меня есть право выразить его. Беллини, безусловно, наиболее подходящая фигура, чтобы возглавить Вселенскую церковь.
