Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
На графике – выводы, к которым пришел этот ученый. Если нарисовать кривую развития лучших в своей области специалистов, то можно заметить, что умения и мастерство этих людей постепенно год от года развиваются и увеличиваются. По мере достижения успехов в своей области скорость роста мастерства снижается. Такая тенденция свойственна не только наиболее успешным, но и всем людям. Чем больше человек знает о том или ином предмете, тем меньше улучшений в его профессиональной области добавляется со временем.
Почему процесс освоения навыков описывается именно такой кривой, совершенно понятно и вопросов не вызывает. Поражает здесь период времени, за который происходит рост мастерства. Согласно данным одного из исследований Эрикссона, лучшие скрипачи музыкальных школ Германии на протяжении десяти лет репетировали в общей сложности около 10 000 часов. Менее успешные ученики музыкальных школ за тот же период времени репетировали вдвое меньше.
Известная балерина Марта Грэхам писала: «Требуется десять лет, чтобы стать зрелым танцором». Много лет назад психологи исследовали телеграфистов, работавших с азбукой Морзе, и констатировали, что только очень немногие осваивают ее до полной беглости – «для этого требуются многие годы работы». Так сколько же лет нужно, чтобы телеграфист в совершенстве владел «морзянкой»? Исследователи снова пришли к выводу, что для этого необходимо десять лет.
Итак, по Эрикссону, чтобы стать скрипачом-виртуозом, необходимо репетировать в общей сложности 10 000 часов в течение приблизительно десяти лет. Некоторые из виртуозов, участвовавших в исследованиях Эрикссона, стали мастерами своего дела чуть раньше, другие – немного позже. Благодаря исследованиям Эрикссона в наши дни стало признанным негласное «правило десяти тысяч часов» и «десяти лет». Эти ориентиры дают нам общее представление о времени, за которое можно обрести мастерство. Становится понятным, что речь идет не о десятках или сотнях часов, а о тысячах часов и десятках лет, посвященных практике своего дела.
* * *
Однако самый важный вывод исследований Эрикссона заключается не в количестве часов, а в том, что мастера своего дела практикуют его по-другому. Эрикссон называет это преднамеренной и сознательной практикой.
Я надеялась, что Эрикссон ответит на вопрос: почему, если практика имеет такое большое значение, опыт далеко не всегда превращается в мастерство. И решила построить разговор с ним на примерах из собственной жизни.
– Профессор, по утрам несколько раз в неделю я бегаю в течение приблизительно часа. Я занимаюсь этим с восемнадцати лет. Пробежав в общем счете уже несколько тысяч часов, я не стала бегать хоть на секунду быстрее, и совершенно очевидно, что не попаду в олимпийскую сборную.
– Занятно, – ответил профессор Эрикссон. – Позвольте задать вам несколько вопросов.
– Конечно.
– Зачем вы бегаете, какова ваша цель?
– Чтобы быть здоровой, чтобы джинсы на талии застегивались.
– Понятно. Когда вы бежите, у вас есть определенная скорость, которую вы хотели бы выдержать? Или, может, вы бегаете на определенную дистанцию? То есть существует ли у вас конкретная цель или, скажем, вы стремитесь улучшить какой-то показатель?
– Вроде нет.
Потом он спросил, о чем я думаю во время пробежки.
– Я слушаю радио. Иногда думаю, что мне предстоит сделать в этот день. Иногда решаю, что приготовлю на ужин.
Профессор удостоверился, что я не веду никаких систематических записей о своем состоянии во время и после пробежки. Не фиксирую, какое расстояние я пробежала в тот или иной день, каким именно маршрутом бежала, где бежала быстрее, а на каких участках шла шагом. Я ответила, что у меня нет необходимости за этим следить. Я бегаю по одному и тому же маршруту. Все мои пробежки одинаковые.
– И у вас нет тренера?
Я рассмеялась.
– Мне кажется, я понял, в чем дело, – ответил он. – Вы не стали бегать лучше, потому что не занимаетесь целенаправленной практикой.
* * *
Вот чем отличается практика настоящих мастеров.
В первую очередь они ставят себе цель, сосредотачивая все внимание на одном из аспектов действий, которое выполняют. Они концентрируются не на том, что уже хорошо умеют делать, а работают над теми моментами, где у них есть слабина. Они сознательно ставят перед собой завышенные цели.
Золотой призер Олимпиады Роуди Гейнс сказал мне: «Я пытаюсь побить сам себя на каждой тренировке. Например, если тренер скажет, чтобы я проплыл десять стометровых заплывов, и просит каждый раз укладываться в 1 минуту 15 секунд, то на следующий день я стараюсь проплыть стометровку за 1 минуту 14 секунд». Скрипач-виртуоз Роберто Диаз говорит, что во время работы пытается «найти свою Ахиллесову пяту – что-то в своем исполнении, что необходимо улучшить».
Потом, прикладывая огромные усилия и уделяя делу полное и неотрывное внимание, эксперты стремятся достичь поставленной цели. Великий баскетболист Кевин Дюрант однажды сказал: «Мне кажется, что я около 70 процентов времени тренируюсь один, работаю со своей игрой, просто стараюсь «докрутить» каждый отдельный элемент игры». С музыкантами то же самое – кто часто репетирует в одиночестве, быстрее развивается по сравнению с теми, кто обычно репетирует вместе с другими музыкантами.
Эксперты интересуются, как другие оценивают их успехи. Часто эта оценка бывает негативной. Но экспертов интересует не то, что они сделали правильно, а как раз то, что им не удалось. Они внимательно выслушивают критику и ценят ее.
Вот какой случай произошел однажды с Ульриком Кристенсеном. Кристенсен – врач, он стал предпринимателем и создает компьютерные программы. Он написал программу, позволяющую докторам тренировать в режиме виртуальной реальности различные сложные ситуации, возникающие во время инфарктов и сердечных приступов. В один прекрасный день у него в классе оказался врач, который никак не мог правильно выполнить задание.
– Я совершенно не понимал, почему он не может закончить задание, – рассказывал мне Кристенсен. – Это был совершенно очевидно неглупый парень. Но, хотя после неверного выполнения задания на экране компьютера, перед которым он сидел, высвечивались правильные ответы, он никак не мог одолеть задание. Он делал ошибки, потом читал правильные ответы, но потом опять не мог ответить правильно. Все уже домой ушли, и мы с ним «зависли».
Кристенсен остановил врача перед тем, как он начал читать высветившийся на экране список ошибок.
– Тайм-аут, – сказал Кристенсен. – Вы сейчас занимались пациентом. В каких своих действиях вы совершенно уверены, а в каких у вас были сомнения?
Врач немного подумал и перечислил действия, в которых был совершенно уверен. Затем он перечислил несколько действий, в которых у него не было большой уверенности. То есть врач подумал и точно назвал то, чего он не знал.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
