Сам бар принадлежал супружеской паре: Оливеру, дружелюбному немцу, обожавшему Wurst[55], и его жене-китаянке Боан, умудрявшейся поддерживать некое подобие порядка даже глубокой ночью.
Многие экспатрианты собирались вместе, дабы поведать о своих ратных охотничьих подвигах — с полноприводными автомобилями да сверхмощными винтовками. Меня несколько раз приглашали в подобные компании, но когда я не выражал особого восторга относительно охоты на крупных животных, они махали на меня рукой и трепались уже только между собой.
— Да, то был величайший выстрел, когда я снял того жирафа. Помнишь? Наверное, с расстояния ярдов в тридцать, из двести семьдесят второго калибра. Зашел на выстрел сзади, и его чуть не разнесло. Вот это охота, мой bru[56]. — Огромный и пьяный, с тяжелыми веками, бородатый мужик отер ладонью воняющий пивом рот и простер длань в моем направлении. — Как тебя зовут, мой bru? — спросил он в третий раз.
— Уилл, — заерзал я, когда он хлопнул своей мокрой лапищей по моей нервно протянутой руке.
— Да, из него получится при-и-икрасный коврик, такой мягкий и красивый. Я даже не разрешу нашей горничной ходить по нему, он мне та-а-ак дорог. Дирк застрелил жирафа для меня, правда ведь, дорогой? — Ослепительно белокурая жена погладила рассказчика по бороде и животу и чмокнула его в волосатое ухо.
— Да, только для тебя, Карен, — ответил он, нежно поглаживая палец с ногтем, покрытым красным лаком. Ее второй подбородок затрясся от удовольствия.
— Ну, Уилл, ты ни за что не догадаешься.
— О чем? — спросил я с отвращением.
Она доверительно наклонилась ко мне.
— Наша горничная така-а-ая ленивая. Знаешь, она даже пол не вымоет, пока я не проснусь. — Поделившись со мной этим секретом, красотка принялась снова массировать рыхлые конечности своего мужа.
Чем дольше я смотрел на Дирка и его жену Карен, тем больше они меня ужасали — однако же, с сожалением должен признать, одновременно и очаровывали. Было в них нечто от grand guignol[57]. Их сыновья, Эдвин и Эрвин, были еще похлеще. Этих кровожадных курильщиков двадцати с небольшим лет чаще всего можно было видеть с банкой пива в одной руке и помповым дробовиком в другой. Хотя законодательство, касающееся дикой природы и охоты в Ботсване строгое, в нем подробно оговариваются продолжительность охотничьих сезонов и список охраняемых видов, это, судя по всему, совершенно не волновало заносчивую парочку, считавшую страну своим собственным парком развлечений (так, увы, полагают не только они одни).
— Эй, па, посмотри, что у нас в bakkie[58]. Ни за что не догадаешься. Мы всего лишь подрезали ее, и она сломала шею. Это большая куду. — Эдвин, старший и более худой из братьев — оба они смахивали на собак-ищеек и носили прически из гладких длинных волос, перепачканные машинным маслом джинсы и футболки с оскорбительными надписями, — зашел как-то вечером в «Старый дом», одна рука у него была по локоть в крови.
Несмотря на значительный вес, Дирк на удивление резво соскользнул со своего стула и прогромыхал через дверь в ночь. Вскоре он вернулся и завязал важный разговор с несколькими своими приятелями, которые быстренько заключили с ним финансовую сделку. Когда они уходили, Эдвин и Эрвин раздавали отобранные куски еще сочившегося мяса, которые затем бросались в мешки в кузовах пикапов, дабы те по дороге домой не покрылись слоем африканской пыли.
В конце вечера отец и сыновья вели пьяную беседу. Карен несколькими часами ранее пришлось увести домой соседу — слишком уж она разгулялась. Когда я собрался было уходить и расплачивался за ужин с Боан, то нечаянно подслушал, как мальцы умоляли отца пересказать в третий раз за вечер, как он, Дирк, застрелил «кафра», намибийца, переплывавшего через Чобе. Немец был уверен, что этот «муна» плыл, чтобы что-нибудь украсть у него — «они всегда крадут, без этого не могут», — и тогда достал винтовку — «маузер двести семьдесят второго калибра, прекрасное оружие», — прицелился и нажал на спусковой крючок. Он был убежден, что попал. «Беда в том, что было темно, а ночью этих черномазых не видно, если только они не улыбаются».
Меня угораздило вновь пересечься с Дирком, когда я занимался ремонтом школы. Нам с Клевером пришлось немного поторопиться, чтобы закончить классные комнаты к началу четверти. Когда же работы были выполнены на должном уровне, мы смогли расплатиться с бригадой. Затем перед нами встала весьма серьезная задача по перемещению со старого места на новое инвентаря, осветительной арматуры, мебели и книг. Хотя в самой работе не было ничего особо трудного, все обернулось гораздо хуже, нежели я изначально себе представлял. И с подобным, увы, пока я жил в Африке, мне приходилось сталкиваться довольно регулярно.
Было совершенно очевидно, что, используй мы для перевозки вещей из пункта А в пункт Б только мой джип, нам ни за что не успеть вовремя. Мистер Хуссейн, владелец «Строительного мира», был готов любезно — я подозреваю, отчасти потому, что мы оставили в его магазине кругленькую сумму, — готов был одолжить нам безбортовый грузовик, который, будучи загруженным надлежащим образом, позволил бы справиться с работой за две-три ходки. К сожалению, из-за размеров этого транспортного средства для него требовался водитель с соответствующими правами, а Хуссейн не мог выделить нам кого-то из своих людей. Он искренне сожалел, но помочь нам действительно был не в силах.
И вот как-то вечером в «Старом доме» я спросил у Оливера, владельца заведения, не знает ли он кого-нибудь, кто имел бы необходимый нам грузовик и, главное, права.
— А попробуй поговорить с Дирком. По-моему, права у него были. Угости его парочкой пива, и я уверен, что он выручит тебя за вполне приемлемую цену. О, гляди-ка, вот и он сам. Дирк! Иди сюда, мой bru. Этому парню завтра требуется помощь. У тебя ведь еще остался твой старый грузовик и права в порядке? Уилл, это Дирк.
— Да, мы знакомы, я его помню, — ответил я, надеясь, что никто не заметил последовавший за этим вздох.
Дирк несколько агрессивно смерил меня взглядом, глубоко затянулся дешевой сигарой и с шумом выпустил дым через нос.
— И чего тебе от меня надо?
Я с некоторым сомнением объяснил ему, что оказался в затруднительном положении. Денег у нас немного, дал я понять, но я буду грузить сам и позову еще нескольких человек. Дирк озвучил цену, и я согласился. Как будто вполне справедливая.
— Хорошо, жди меня здесь завтра, в семь утра, лады?
— Да, конечно. Спасибо. До завтра.
