И она опять зарыдала, налила себе зеленого змея в стакан и залпом опять выпила.
– А ты слышала, что у Оли нашей Женька тоже пьет? – спросила осторожно Галя. – Как – то странно получается: тот, кто никогда не пил, вдруг стал любить эту заразу. За что, спрашивается? Вот ты за что ее любишь? – продолжала спрашивать младшая сестра.
– Да не люблю я ее треклятую. Она мне забыться помогает, понимаешь? А Женька, он был алкаш, просто никто не знал. Мой Володя говорил, что, когда они у мамы за столом сидели, помнишь, еще в самый первый приезд на Новый год, он со всеми за столом не пил. А когда мой Вовка в туалет пошел, то случайно увидел, что Женька с горла прямо в туалете хлещет! Он говорит, что чуть не убил тогда Женьку за это. Мы, конечно, ничего тогда Ольге нашей не сказали, потому что она беременная была. Так что он скрытый алкоголик уже давно! А я водку не люблю, она мне забыться помогает, понимаешь? – повторяла Ира.
– Нет, не понимаю.
– Да, пошла ты! Ты с мое хлебни, тогда узнаешь! – кричала на сестру Ира.
«Господи, не дай Бог так заболеть! – думала младшая сестра. – Может и правда Ире так легче становится? Вот только на работе это сказывается. Она нигде из – за этой своей болезни не задерживается.».
Работала Ира Снежко председателем крайпотребсоюза, оттуда ее выгнали за пьянку. Теперь вот на заводе «Поршневых колец» в литейном цехе работает. Говорит, что хочет раньше на пенсию уйти.
«Конечно, это просто отговорки и не от хорошей жизни она туда попала. И уборщицей подрабатывает тоже не от хорошей жизни. Конечно, одной тянуть двух детей очень сложно, да и на хорошей работе удержаться с такой пагубной привычкой тоже нелегко! И трудности в жизни появляются, из– за того, что она алкоголик. А женский алкоголизм неизлечим, так все говорят! И то, что водка забыться помогает – это самообман! – думала Галя, глядя на среднюю сестру.
Ее раздумья прервал какой – то шум во дворе. Дверь широко распахнулась и на пороге перед сестрами оказалась Ведьма Гундосиха. Она ужасающе хохотала на весь дом, и девушкам от ее смеха стало не по себе.
– Что испугались? – закричала лохматая старуха. – Сбываются мои предсказания, скоро и Ольга к вам присоединится. Хапнула она от своего красавца, как я и говорила.
Глава 24
– Катя, доченька, я больше не могу жить с папой, – плакала Оля Снежко. – Я устала с ним бороться. Я устала от его пьянок. Я все ему оставляю: и коттедж, и машину, я хочу уехать от него к маме в Шпаковку. Права была Гундосиха, что наплачусь я со своим красавцем. Вы уже выросли: и ты, и Миша. Я больше не могу так жить. Я с ним расстаюсь, – говорила плачущая Оля. – Вы вправе выбирать сами, с кем вам остаться жить, вы уже взрослые.
У Оли Снежко и у Жени Черкашина было двое детей: красавица шатенка дочь Катя, и белокурый, кучерявый, как с октябрятского значка, мальчуган, вылитый маленький Ленин, – сын Миша.
– Мамочка, я еду с тобой в Шпаковку, – поддержала маму Катя. – Я терпеть пьянки тоже не собираюсь.
– Ма, а мне очень жалко папу, – сказал Миша. – Но я тоже еду с вами, – добавил он. – Мне тоже его пьянки надоели.
На следующий день они втроем с одним чемоданом выехали из Горькой Балки к бабушке и дедушке в Шпаковское. Коттедж и все, что Оля Снежко наживала своим честным, долгим трудом, она оставляла своему любимому Жене Черкашину. Она оставляла любимое село Горькую Балку с тяжелым сердцем, потому что она оставляла в этом красивом южном селе свою молодость, свою любовь и свои неоправданные надежды. Она оставляла там свою любимую подругу Лиду Николаенко.
Две Верочки уехали из села задолго до происходивших событий, но никогда четыре неразлучные подруги не расставались надолго. Круговорот жизни закрутил их так, что они вынуждены были жить в разных городах. Но, не смотря на это, девочки очень часто встречались и многолетнюю крепкую дружбу передали своим детям как эстафету!
Верочка Маленькая рано осталась вдовой. Она никак не могла оправиться от случившегося. После этого несчастья так и не смогла остаться в селе, которое напоминало ей о ее муже. Она собрала вещи и уехала в никуда. Девочки ее искали, но все было тщетно. Она как сквозь землю провалилась.
А Вера Большая вместе с мужем, высоким баскетболистом-партийцем, уехала в столицу, туда, куда послала мужа партия. А послала она его на новую работу в Министерство сельского хозяйства. Баскетболист-механизатор, окончил сельхозинститут и быстро пошел по карьерной лестнице. Высококвалифицированного специалиста оценили и предложили ему должность, от которой он не смог отказаться, и их семья прочно обосновалась в Москве. Дочь Роза была лучшей подругой дочери Олей Снежко. Они вместе учились в одном классе. И она практически жила в семье Оли Снежко, пока не уехала с родителями в Москву.
Когда Оля решила уйти от мужа, она не стала расстраивать девчонок, и уехала, никому не сказав ни слова. Она была уверенна, что девочки, если узнают, что у нее неприятности, мгновенно бросят все свои дела и сразу прибегут к ней на помощь. Одна Лида Николаенко знала всю правду, потому что все происходило у нее на глазах.
Все взвесив и приняв окончательное решение, Оля Снежко с дочкой – старшеклассницей и сыном – пятиклассником с одним чемоданом приехала в Шпаковку к своим родителям.
– Ну, что я тебе говорила?! – ехидно спрашивала соседка Агафья. – Слезы горькие проливаешь ты от своего красавца? Все ведь сбылось, что я тебе пророчила. Пьет он, да?
– Тетя Агафья, не ваше дело! Дайте мне пройти с детьми, – сказала Оля и отодвинула перегородившую ей дорогу женщину, похожую на ведьму.
– Сыночек у тебя такой же будет, весь в отца пойдет, – сказала она и внимательно посмотрела на Мишу. – А вот дочка тоже хапнет, но счастливая будет. Защита на ней. Ангелы – хранители сильные у нее.
– Тетя Агафья, хватит вам всякую ересь нести! – сказала Оля. – Вечно вы из себя колдунью строите. Предрассудки все это! От темноты безграмотной, понятно?! А все, что с нами происходит, – так это мы сами во всем виноваты. Мы сами судьбу свою строим. Каждый воспитанный человек сам себя воспитать должен. Значит, упустили мы что – то. Недоработали, недосмотрели, а судьбу винить, – так это легче всего! Свалить все на черта, на колдовство, но только не на себя!
– Да ты же сама не веришь, ни в Бога, ни в меня. Ты вообще никому не веришь. Твои несчастья к тебе и приходят только из – за того, что веры в тебе нет.
– Тетя Агафья, а вы в Бога верите? Если верите, то должны знать, что колдовать, – это очень большой грех! Эти грехи не отмаливаются никогда. И гореть вам придется в аду вечно. Зачем проклинаете всех людей? Зачем ненавидите всех? Что мы вам сделали? Мы же вас не трогаем, не обижаем, живем по соседству дружно. Помогаем друг другу.
– А я в себя верю, и в свои темные силы верю! – засмеялась зло Агафья. – А за, что вас любить? Вас жизнь и так бьет, и этак. А вам хоть бы что, смеетесь целыми днями. Вечно у вас родственники, друзья живут. Вечно у вас весело, и каждый день праздники. А ко мне никто не ходит. Боятся все меня, точно я проклятая. А я только и всего – вижу все, что вас ждет, да и только.
