— Стоп, Лёшка, ты там влюбился, что ли? Ну, даёт! В кого? — наконец догадываясь, воскликнул капитан Мухин.
— Он же сказал, в профессора-академика. — Едва сдерживая смех, с серьёзным лицом, не унимался Цветков. Вид молодого сыщика его забавлял.
— Нет, она инженер-химик. Яна. — Обидчиво заявил Порогов. — Она там после института… В общем, мне… я… …
— Всё понятно. Так бы сразу и сказал, что она инженер-химик, мы бы поняли. А она красивая?
— Она? Умм…
Мухин с Цветковым понимающе переглянулись.
— Ну, молодец, орёл. Поздравляем.
— То-то я смотрю, товарищ старший лейтенант у нас какой-то не такой сегодня… Не пойму. А оно, оказывается… — Мухин обрадовано тормошил Порогова. — Влюбился?
— Ага!
— Молодец! Не зря, как говорится, съездил… Познакомишь?
Порогов, уже не стесняясь, широко улыбался, на вопрос Цветкова сначала как-то неопределённо пожал плечами, потом энергично закивал головой.
— Вас первых познакомлю. Обязательно! Понимаете, она… такая… такая необыкновенная, такая…
— Понятно, Леша, — прерывает Мухин, — в силу открывшихся новых обстоятельств, твой отчёт…
— В силу невменяемости пациента… — поправил Цветков.
— Да, твой отчёт утром. — Хлопая счастливого Порогова по плечу, подвёл черту Мухин. — Идём дальше. — Став серьёзным, продолжил. — Не ясно пока главное: сколько было преступников, куда они увезли картины, на чём, где их прячут и зачем всё это, если продать их невозможно.
— Ещё и вазы. — Подсказал Порогов. — Три штуки.
— Да, и три китайских вазы в придачу. Не считая одной, оставшейся, но разбитой. — Дополнил Мухин. — Непонятно.
— И это ещё не всё. — Вклинился Порогов. — Я побывал в Боткинской, у Варенцова. Два раза. Первый раз он в шоке был, второй раз удачно. Я его допросил. Он попал в чью-то разборку, говорит. Ничего не видел, ничего не знает. Ехал к себе на дачу, налетели какие-то бандиты, всю машину вместе с охранниками расстреляли — есть свидетели! — она кувырком улетела с дороги, врезалась в дерево, не взорвалась, а он жив остался. Ни одной царапины.
— Повезло.
— Одна странность. Охранниками у него почему-то были бойцы товарища депутата Баринова. Противоположной группировки.
— Вот как?! — присвистнул Цветков.
— Да! Старшим был, как я понимаю, управляющий.
— Токарев?
— Да, его тело сразу опознали. Он впереди сидел. У него только одного документы с собой были. А вот трупы трёх бойцов — страшно смотреть! — по пальчикам и фототеке опознали. Все из Ореховской группировки, Бариновская крыша.
— Нормально! — с восхищением протянул Цветков. — А что Баринов?
— А он молчит. Телефон недоступен. На работе его нет, дома тоже…
— Вот как! Загулял, на радостях?
— Нет, я думаю. Тут что-то другое.
— А киллеры, машина? — Подал голос Порогов.
— Киллеры на попутках или на маршрутках уехали, машина сгорела. Стволы есть, но номера спилены. В общем, всё — до кучи, объединено в одно производство.
— Ничего, найдём. — Заверил Цветков. — Вот Лёшку женим и найдём.
— Василь Васильич! — Подскакивая, обидчиво взревел Порогов…
— Шучу, — прячась за Мухина, детским голосом пропищал Цветков. — Спасай, командир… Ой, ой…
На громкий смех и возню на балконе появилась Юлия, за ней Вовка.
— Эй, эй, Цветков, Мухин, отпустите немедленно Лёшу, — шутливо замахиваясь на них полотенцем, воскликнула она. — Что вы в самом деле, детский сад.
— Ага, детский сад. Такой сердитый, как лев. Вдвоём не удержишь… Ещё и Вовка. Вовка, сынок, это не я нападаю, это на меня…
30
Баринова, плотно завёрнутого в одеяло, с мешком на голове, скотчем на губах, в багажнике, вывезли далеко в лес. Армейский опыт майора Басова позволил не только всё рассчитать, но и блестяще выполнить операцию по похищению депутата, запутывание следов, и прочее. Отвлекая, одна машина ушла в сторону трёх вокзалов, другая на юг, по кольцевой, в сторону аэропорта Домодедово. Третья, главная машина, обычная легковая машина «хёндае», с коробкой «такси» на крыше, с пассажирами, ушла на север, без остановок прошла все гибедедешные посты, свернула на ленинградку… На высокой скорости, через сто пятьдесят — сто семьдесят километров, такси свернуло на узкую просёлочную грунтовую дорогу, затем ещё через двадцать два километра, минуя дачные поселения, машина углубилась в лесную чащу и остановилась. Пассажиры вышли из машины, прислушались. По отмашке старшего, майора Басова, трое молодых людей в камуфляжах, с трудом вытащили из багажника свёрнутый тяжёлый мешок, поставили на попа. Достали и тяжёлую сумку. Быстро вынули из неё оружие, короткоствольные автоматы Калашникова с глушителями. Машина, пятясь, поехала в обратную сторону. Её проводили взглядами. Развернувшись, машина скрылась за деревьями. Придерживая мешок, трое молодых людей достали из него едва держащегося на ногах депутата. Не снимая с головы плотную ткань мешка, тычками в бока, заставили идти своими ногами. Повизгивая от боли, больше пока от страха, Баринов, вжимая голову в плечи, повиновался. Ведущим шёл боец, хорошо видимо знавший лес и боевое охранение. Он и показал остальным, где нужно перешагнуть невидимую внешне тонкую сигнальную леску, перетащили и Баринова. Ведущий три раза ухнув филином, подал кому-то знак. Прислушался. Все подождали. Вскоре раздался не очень далёкий ответный стук дятла: тук-тук-тук-тук. Через паузу ещё так же. Майор Басов, он был вторым, понимающе кивнул головой. Процессия двинулась дальше. Шли гуськом, один за другим. Пленник — спотыкаясь — третьим, за ним ещё двое. Километров восемь шли. Устали. Обливались потом. Все, кроме Баринова, старались идти след в след. Пробрались наконец в глухое место своего охотхозяйства, но с дальней, боковой стороны от второй своей базы, секретной. Здесь, в одном из таких обустроенных мест для тренировки снайперов, в землянке, они остановились, выдохнули.
Жарко. Душно. Все вспотели. Задерживая дыхание, некоторое время вслушивались в тишину… Вокруг было тихо, как может быть тихо в глухом лесу. Только стрёкот, яркое чириканье, да шум ветвей вверху… Где-то там, высоко над деревьями, в поднебесье, светило полуденное жаркое солнце.
Глухомань.
Ищи-свищи, не найдёшь. Ни с земли, ни с вертолёта. По землянке пройдёшь, и не подумаешь.
Внутри землянка не очень большая, скорее маленькая, но обустроенная. С нарами, маленьким столом, керосиновой лампой над ним, железной малюсенькой буржуйкой, железным ящиком для продуктов и боеприпасов, двумя пластиковыми банками с водой, сейчас полупустыми, остальные «удобства» были видимо далеко в стороне, в лесу. Пленника, с трудом втащили в узкий дверной проём землянки, практически в темноте, словно мешок, бросили на топчан. Пленник глухо взвизгнул. Не обращая внимание на вскрикивания, Басов зажёг фитиль керосиновой лампы, водрузил стекло, наладил огонёк, сел на ящик. Двое бойцов, с оружием, присели на корточках у выхода из землянки. Третий замаскировался где-то с внешней её стороны. Когда глаза привыкли к свету керосиновой лампы, с головы пленника сняли мешок. Баринов взвыл. Но одними глазами, отчаянно ими вращал. Рот его был перекрыт кляпом и скотчем. Он дёргал головой, телом, мычал… На него не обращали внимания, как и нет его… уже. Где-то через час, когда он затих, его развязали, оторвали скотч, выдернули кляп… Баринов молчал, испуганно вращал глазами…
