Сильвия кинула. Герцог опустил увеличительное стекло и посмотрел на нее.
– Ты здорова, моя девочка?
– Здорова, папа.
– И счастлива?
Сильвия подняла голову. После долгого молчания она кивнула.
– Да, папа.
Счастлива!
* * *
На следующее утро после бессонной ночи Сильвия пошла в конюшню проведать Колумбину.
Завидев Сильвию, Колумбина высунула голову над дверью стойла и радостно заржала.
Когда герцогиня столь поспешно увезла падчерицу из Фэррон Тауэрс, бедная Колумбина осталась там одна, и, поскольку Сильвия и герцогиня на следующий день уехали в Лондон, прошло больше двух недель, прежде чем Колумбина снова увидела молодую хозяйку.
Сильвия подошла к лошади и стала гладить ее бархатистую морду.
– Кто привел ее из Фэррон Тауэрс? – спросила она конюха.
Парень, подметавший стойло, остановился и оперся на метлу, которая была по высоте почти как он.
– Сам джентльмен и привел.
– Лорд Фэррон?
– Ага. Сам ехал на своей, а Колумбину за собой вел. У нее на голове розы были.
Сильвия удивленно подняла брови:
– Как это?
– Да под недоуздок были засунуты розовые розы. Я их в кувшин поставил вон там, видите?
Сильвия повернулась. У двери конюшни стоял кувшин с пожухлыми цветами. То были такие же розы, как и те, которые лорд Фэррон присылал ей в Фэррон Тауэрс.
– Завяли, – с грустью в голосе произнесла она.
– Верно, мисс. Совсем померли.
Юная леди слабо улыбнулась, и конюх снова стал мести.
Удрученная девушка медленно побрела обратно в замок. Услышав какой-то шум у парадной двери, она подняла голову. Там стояла карета Белэмов. Запряженные лошади исходили паром, Томпкинс, Джини и еще пара слуг снимали багаж с полки.
Герцогиня раздавала указания, придерживая одной рукой шляпку, которую грозил сорвать свежий ветер. Увидев Сильвию, она вскрикнула и поспешила к ней. Остановившись в каком-то дюйме от Сильвии, она впилась в нее внимательными зелеными глазами.
– Ну? – многозначительно произнесла она.
Сильвия растерялась.
– Что значит «ну», мама?
Мачеха прищурилась так, что ее зеленые глаза уменьшились до размера горошин.
– ДА ИЛИ НЕТ?
Сильвия прекрасно понимала, что интересует ее светлость. Сжав зубы, она ответила:
– Да.
Герцогиня просияла.
– Я знала, что ты одумаешься. Я привезла все твое приданое. Чутье мачехи!
Она бросилась обратно к карете, рядом с которой с каждой минутой росла гора всевозможных чемоданов, пакетов и картонок.
Сильвия пошла за ней. Обойдя гору, она вошла в замок, где поднялась в свою комнату и легла на кушетку. На сердце у нее лежал камень. После вчерашнего возвращения домой, кроме встречи с отцом, она не сделала ничего.
Хотя нет, кое-что конструктивное она все же сделала. Сильвия послала письмо Черити Фэррон. Она хотела, чтобы Черити знала: это не она, Сильвия, выгнала лорда Фэррона из их лондонского дома, а ее мачеха.
Лорд Фэррон и Черити могут думать о ней что угодно, но она не отказывалась от дружбы.
Чуть позже Джини тихонько постучала в дверь Сильвии.
– Приехал ваш жених, миледи. Он ждет вас.
Сильвия неохотно встала и спустилась в гостиную.
О графе она не слышала с той самой ночи в клубе «Черная подвязка» и думала, что он, как лиса у курятника, затаится на день-два, посмотреть, что будет делать Сильвия. И все же он явился.
Остановившись перед дверью, она заглянула в гостиную. Граф в некотором волнении расхаживал по комнате. Внезапно он остановился и развернулся, как будто почувствовав ее присутствие.
Их взгляды встретились, и Сильвия увидела в его глазах столько же неприязни, сколько, полагала она, было видно в ее глазах.
– Вы, несомненно, ждете от меня извинений, – прошипел граф.
– Не думаю, сэр, что вы… на это способны.
– Ха! Думаете, так хорошо знаете меня? – глумливо промолвил граф.
Сильвия молча опустила голову.
Граф какое-то время смотрел на нее, нервно покусывая ус.
– Так что… вы рассказали своей мачехе?
Сильвия подняла голову.
– Думаете, если бы я рассказала ей все, вас пустили бы сегодня в замок Белэм?
Граф пожал плечами.
– Я думаю, меня будут пускать сюда до тех пор, пока герцогиня будет хотеть новые занавески и ложу в театре.
Сильвия поморщилась.
– Сэр, вы беспринципный и невоспитанный человек.
– Но вы, кажется, все еще собираетесь выходить за меня? – осклабился граф.
Сильвия прикусила губу и тихо произнесла:
– Да.
Она думала, что ответ графа успокоит ее, но, к ее удивлению, этого не случилось. Он стоял, покусывая подушечку большого пальца. «Еще одна привычка, – подумала Сильвия, – с которой придется смириться». Он явно хотел еще что-то сказать своей невесте, но, прежде чем он решился, Сильвия услышала за спиной голос герцогини:
– Граф фон Брауэр! Рада вас видеть.
С протянутой для приветствия рукой герцогиня проплыла мимо Сильвии.
Граф склонился над ее рукой, говоря какие-то вежливые любезности, фальшивые, как подозревала Сильвия.
Но у герцогини, похоже, таких подозрений не возникло, она просто таяла от удовольствия.
– Что же это вы так тянули с приездом? Сильвия дома уже два дня. Но не бойтесь, я мешать вам не буду. Наверняка вам нужно многое обсудить.
С этими словами герцогиня уселась в свое кресло, на котором лежала раскрытая книга; так она оказалась спиной к комнате и никоим образом не могла видеть жениха и невесту.
Граф указал Сильвии, что им нужно отойти в сторону. Не произнося ни слова, она последовала за ним к окну, и там они сели на козетку[1]. Сильвия даже юбку свою отодвинула от графа. Она не хотела, чтобы хоть какая-то часть ее тела или одежды прикасалась к нему.
Граф забросил ногу на ногу и стал барабанить пальцами по колену, глядя на кресло, в котором сидела герцогиня.
– К сожалению, вы не оценили моей попытки добавить остроты в вашу монотонную жизнь, – наконец произнес он.
– Я бы никогда не оценила подобной… остроты, как вы выражаетесь. Ни сейчас, ни после… свадьбы.
