Но тут она увидела записку, прикрепленную к зеркалу так, что она не могла бы ее не заметить.
«Доброе утро, любимая!
Ты такая красивая, такая нежная и так дорога мне. Я страшно не хотел уезжать, особенно сегодня. Но у меня дела в Нью-Йорке. Ты, моя маленькая сексуальная искусительница, заставила меня вчера забыть о том, что я должен был ехать. Но я рад, что не уехал. Прошлая ночь была просто невероятной. Мы подходим друг другу, ты ведь согласна? Нам необходимо поговорить. Не скучай. Скорее всего, вернусь в среду.
Майкл».
Джейн прижала записку к груди. «Доброе утро, любимая!» Любимая! Она повторяла про себя эти слова, вспоминая их ночь. Ее охватило такое радостное чувство, которого она еще никогда не испытывала. Нет. Это не просто радость. Джейн почувствовала себя невероятно счастливой. Майкл любит ее. Она поняла это по его записке и по тому, как нежно он занимался с ней любовью. И она тоже любит его. Любит больше, чем это вообще возможно.
Джейн подняла с пола платье цвета лаванды и прижалась к нему щекой. Это ты помогло мне! Спасибо, спасибо, спасибо, бормотала она, вешая платье в шкаф.
Почти пританцовывая, Джейн спустилась вниз на кухню. Он налила в кофейник воды и потянулась за кофе. Но вдруг замерла на месте. Ее поразила одна мысль: это ее кухня. И ее дом. Здесь она живет с мужем, который ее любит. В этом доме он вырос. И их ребенок тоже будет расти здесь. Она провела рукой по кухонному столу как хозяйка. Она будет заботиться об этом доме. И о ребенке. И о Майкле. И все они будут счастливы.
Раздался телефонный звонок. Джейн вздрогнула и сняла трубку.
Это была Вера.
— Ты показала наряды Майклу?
— Да.
— Ему понравилось? Да что это я… Конечно, понравилось. Ты в них просто прелестна. Особенно тебе идет то, цвета лаванды. А что он сказал?
Что я его любимая, что дорога ему.
— Что… что ему все нравится… абсолютно все. — Она совершенно забыла, что именно Майкл говорил об одежде.
— А я не решилась показать свое Джорджу. Он подумает, что я все же забеременела, а потом будет страшно разочарован. Ох, Джейн, я так хочу… Я каждый день буду трогать то платье и загадывать желание.
— Я тоже очень хочу, чтобы твое желание исполнилось, Вера.
Они еще немного поболтали, а потом, когда Вера повесила трубку, Джейн в голову пришла еще одна приятная мысль. Теперь она действительно часть той компании, действительно счастливая молодая жена, как Вера или Лили. Словно в подтверждение этой мысли малыш толкнулся, и она рассмеялась.
— Ладно-ладно. Я тоже голодная, — проговорив это, Джейн полезла в холодильник за яйцами и беконом.
Ей хотелось бы провести это воскресенье вдвоем с Майклом, но почти так же приятно было просто думать о нем. В кухне запахло яйцами и беконом. «Это мой любимый запах», — сказала Джейн Майклу на яхте, когда он в первый раз готовил для нее завтрак.
А за окном стоял холодный, серый день и не переставая лил дождь. Но Джейн не испытывала ни уныния, ни тоски. Она села завтракать, положив рядом с тарелкой воскресную газету.
Вскоре снова зазвонил телефон.
Наверное, Лили, подумала Джейн. Или Майкл, обрадовалась она.
Но это был не Майкл и не Лили. Неизвестная ей женщина низким, довольно музыкальным голосом спросила Майкла.
— Он еще дома?
— Дома? — Джейн немного запнулась, но быстро овладела собой. — Нет, его нет.
— Он уехал в Нью-Йорк?
Наверное, это касается его встречи в Нью-Йорке, решила Джейн.
— Он вылетел сегодня утром. Наверное, будет…
— Только утром! Черт! Он должен был быть здесь еще вчера вечером.
— А кто его спрашивает? Ему что-нибудь передать?
— Это Бет. А вы кто? Впрочем, простите. Ничего передавать не нужно. Мы встретимся здесь, когда он прилетит. Спасибо.
Похолодев, Джейн, что есть силы сжала трубку. В ней уже давно звучали сигналы отбоя.
Бет. Так ясно, словно это было вчера, она вспомнила голубые шорты и топ от Армани, которые нашла в шкафу на «Синей птице». Там еще были брюки и сарафаны. И сандалии и кроссовки на узкую, длинную стопу.
И халат, в который Джейн завернулась той ночью.
В ушах у нее застучало. Она повесила трубку и уставилась на нее невидящим взглядом.
«Ничего передавать не нужно. Мы встретимся здесь, когда он прилетит».
Ну, разумеется. Поэтому он и полетел в Нью-Йорк. Чтобы встретиться с ней.
И прямо из моей постели! Удар был сильный, Джейн почувствовала, что ноги ее не держат. Она схватилась за спинку стула, чтобы успокоиться. Ее охватило бурное негодование. Майкл ей лгал! Он ее предал. Она его просто ненавидит. И ненавидит эту женщину с медовым голосом, которая…
Бет. По крайней мере, она проявилась. Может, все это время она отсутствовала, находилась где-нибудь за границей?
Но ведь прошлой ночью он был со мной… «Моя маленькая сексуальная искусительница»…
Вот кто она для него. Это был просто секс. И ничего больше. Всего одна ночь. Нет, две.
А была ли я вообще для него чем-то большим? С болью в сердце и со стыдом за себя она вспомнила слова Веры: «Он бывал здесь, то с одной девушкой, то с другой».
Но Бет существовала всегда. Если он теперь поехал к ней, значит, они встречались все это время. Все его поездки в Нью-Йорк или куда-то там еще…
Теперь у нее не только стучало в ушах, но и гулко колотилось сердце. Он обманул ее! Использовал. Дал ей понять, что это любовь, в то время как ничего особенного к ней не испытывает!
Джейн захотелось одним взмахом руки швырнуть на пол и тарелку с яичницей, и кофейник, и чашку. Весь этот тонкий фарфор и серебро.
Но все это не ее. Она не имеет права бить чужую посуду.
Нарочито осторожными движениями Джейн вывалила остатки завтрака в мусорную корзину, помыла и расставила по местам посуду. Теперь кухня была столь же безукоризненно чистой, как до ее прихода.
Вернувшись к себе, Джейн посмотрела на камин, полный пепла. В комнате было прохладно.
Но все же недостаточно прохладно, чтобы остудить ее гнев, боль, жгучую ненависть. Она подошла к окну и прижалась лбом к прохладному стеклу.
Теперь не было ничего успокаивающего в ровном постукивании капель о подоконник и в свисте ветра.
Дождь. Прошлой ночью, когда она лежала в объятиях Майкла, шум дождя почему-то создавал ощущение покоя. Так же шумел дождь в ту незабываемую ночь на «Синей птице», когда она впервые узнала, что такое любовь.
Джейн покачала головой. Никакая это не любовь, дурочка! Только секс.
Что ж, пусть так. Но было еще утро, когда у нее оказалась проколотой шина. Она под дождем спустилась к машине, и ее так тошнило, что она едва держалась на ногах. Тогда Майкл подхватил ее сзади и поддерживал, пока ее рвало. В этом-то уж точно ничего сексуального не было.
