– Странно. Почему назначен какой-то срок? Мужчины долгое время остаются способными к деторождению… – Я задала Бо почти тот же вопрос, что и Злате. Может быть, брату Георгия известно больше.
– Да откуда ж я знаю! Как говорится, за что купил, за то и продаю. Вообще отец всегда был непредсказуемым человеком…
– А если ни ты, ни Георгий не подарите миру дитя? – на всякий случай решила спросить я, хотя ответ уже знала.
– Тогда шпага отойдет музею. И, заметь, не нашему, краеведческому. Отец замахнулся аж на питерский Эрмитаж. Значит, шпага того стоит!
Мы помолчали. Потом у меня возник новый вопрос:
– Как ты думаешь, откуда все это знает Марина. Неужели ей сказал Георгий?
– Нет. Гошка ей ничего не говорил. Она случайно узнала о наследстве от нотариуса.
– Как можно случайно узнать у нотариуса? – возмутилась я. – Что за бред ты несешь?
– Как узнала, не сказала. Но сочинять она не станет. Раз что-то утверждает, значит, так оно и есть.
– Тогда вообще непонятно, зачем Марина тебе все это рассказала. Какая у нее корысть в том, что вы будете с братом драться за наследство? Что она при этом выиграет? Особенно в случае развода с Георгием… Она же тогда автоматически выпадет из семьи Далматовых и вообще ни на что претендовать не сможет.
– Не поверишь… – произнес Бо и отвел глаза, словно смотреть в мои ему было невыносимо стыдно.
– Ну… договаривай! – подбодрила его я. – Раз уж начал…
– Ладно. Скажу… Она предложила мне сделку…
– Ну! Дальше!
– В общем, Злата беременна… Я не знаю, чей это ребенок… – Бо воздел руки кверху. Ему, видимо, казалось, что так ему веры будет больше. – Мне до этого нет никакого дела! А Маринка за что-то слишком вызверилась на Гошку. За что, не говорит, но просто пылает желанием отомстить. Так вот, она предлагает нам со Златой заключить фиктивный брак и объявить, что ребенок у нее от меня.
– И что тогда? – опять спросила я, хотя намерения Марины были вполне прозрачны.
– Я получаю шпагу, продаю ее, и мы… делим деньги на троих…
– Во как! – восхитилась я. Понятно, почему Марина больше не нуждается в моих услугах. Что такое фиктивный брак Бо со мной? Замок на песке. Я могу и не родить… А у Златы уже почти готовенький ребенок. Видимо, когда Марина «нанимала меня на работу», она еще не знала о завещании, а теперь готовит Георгию такое наказание, что просто пальчики оближешь: и наследство пронесется мимо, и любимый брат будет потерян навсегда. Шикарная месть мужу за измену! Ради нее можно даже с его любовницей найти общий язык. Но какова Злата! Я поняла бы, если б она тоже решила отомстить Георгию за то, что он ее заманил и бросил. Но к чему двойная игра? Зачем эта женщина приходила ко мне? Чего больше хочет: отомстить Далматову-старшему или вернуть его? Похоже, бедный Бо стал игрушкой в руках сразу двух оскорбленных женщин.
– Да… Вот так… – потерянно пробормотал Бо.
– И что, ты согласился? – продолжила допрос я.
– Не совсем… Сказал, что подумаю… Но думать она мне разрешила только до конца этой недели..
– Ты уже принял решение?
– Нет! Нет!! И нет!!! – троекратно провозгласил он, каждый раз повышая звук голоса на полтона. – Я не знаю!!! Что мне делать?!! Может, ты научишь?
– Зачем мне лезть в ваши дела?
Бо отбросил кисть, которой время от времени в течение разговора что-то подправлял в своем пейзаже, подошел ко мне, опустился на пол рядом со стулом, на котором я сидела, обнял мои колени и, пристально глядя мне в глаза, неожиданно трепетно произнес:
– Я люблю тебя, Настя. Наверное, тебе покажется странной такая поспешность с выводами с моей стороны, но я последнее время ни о чем не могу думать, кроме как о тебе. Я, наверное, даже работать был бы не в силах, но очень хотелось тебе угодить… Показать, что я могу не хуже Вадьки и этого… Сидорова… В своем роде, конечно, но не хуже. И у меня, похоже, даже начало получаться! Только благодаря тебе! Я стал на мир смотреть твоими глазами! Что это, если не любовь?
Я мысленно прибавила к двум оскорбленным женщинам, которые собирались распорядиться судьбой Бо в своих интересах, еще одну. То есть себя. И содрогнулась. Что же мне делать? Что?! Я собиралась прямо сегодня чуть ли не лечь в постель с Бо, чтобы тоже отомстить Георгию, но разве его брат хоть в чем-то виноват передо мной! Похоже, во всей этой истории он один пока ведет себя порядочно. Даже в том, что Бо претендует на наследство, нет ничего противозаконного и подлого по отношению к брату. Это Георгий поступил отвратительно.
Я материнским жестом потрепала Бо по густым, разлохматившимся волосам и произнесла:
– Не знаю, что ответить тебе. Как-то все это неожиданно. Дай и мне время подумать над всем тем, что от тебя услышала, ладно?
– И сколько ж тебе времени отпустить на это? – с печальной усмешкой спросил он. – Тоже до конца недели?
– Не знаю… Может, мой ответ будет готов раньше. Я позвоню тебе. Обязательно. А сейчас, пожалуй, пойду…
– Хорошо. – Бо отпустил мои колени. – Только знай: я готов вообще отказаться от шпаги в пользу Гошки, если ты примешь мое предложение, невзирая на мою общую неустроенность…
– Да. Я буду помнить об этом… – только и могла сказать ему я, потому что мне опять стало стыдно перед силой его чувства. Я такого была явно недостойна.
Возле моего подъезда, привалившись спиной к своей машине, меня дожидался Георгий в той простецкой черной кожанке, в которой я увидела его первый раз. Ничего от блестящего, довольного жизнью частного стоматолога в Далматове не было. Он опять мне здорово напомнил Дон Кихота с целующимися изнутри щеками. Только этот рыцарь печального образа не боролся ни с мельницами, ни со львами. Он сам был гипотетической мельницей или львом, или тем и другим в одном лице: коварным львом с бритвенно-острыми мельничными крыльями. С ним предстояло бороться мне.
Глупо было гордо проследовать мимо, а потому я подошла к нему и поинтересовалась:
– Ну, что скажешь, Георгий Аркадьевич?
– Все чушь! – гаркнул он.
– Что именно?
– Ну, то, что ты подумала!
– Откуда тебе знать, что я подумала?
– Ну ясно же: ты откуда-то узнала о наследстве, условиях завещания и решила, что нужна мне только для получения шпаги, которая здорово украсит коллекцию.
– А разве дело обстоит по-другому?
– Конечно!
– Что ж, у тебя было время придумать душещипательную историю, только я вряд ли ей поверю, – проговорила я, саркастически усмехнувшись. – Александр Дольский давно уже спел: «Как поэтичны оправданья измен, соблазнов и грехов»!
– Я не собираюсь оправдываться! Просто расскажу, как все было на самом деле. Только давай сядем в машину. Не на улице же…
