— Ты чего убежала? — с раздражением спросил он.
— Я не убежала. Я еду домой.
Девушка опустилась на корточки у костра так внезапно, что показалось, у нее ослабли колени, затем принялась хлопотать над едой, которую готовила. В свете вечернего солнца, ее лицо казалось неестественно бледным.
Джордан соскочил с седла.
— Черт возьми, ты не должна была так внезапно уезжать! Могла бы хоть что-нибудь сказать!
— Зачем? Почему я должна что-то говорить?.. Тебе?
— Мне не нравится, что ты так уехала, — протестующе произнес он. — Сейчас не то время, чтобы женщина путешествовала в одиночку.
Не поднимая головы, она бросала веточки в огонь. Затем угрюмо произнесла:
— Со мной все в порядке.
Слова, которые он хотел ей сказать, исчезли. Наверное, затерялись где-то на пути сюда. Он рассказал ей о Висенте и Весе Паркере, но она так и не взглянула на него, насыпала кофе в воду и поднялась.
Джордан обошел костер и заключил ее в объятия.
— Мария Кристина, я не хочу, чтобы ты уезжала. Никогда. Я хочу, чтобы ты была со мной.
Она повернулась к нему, глядя ему в глаза. В них не было больше ни угрюмости, ни ярости.
— Ты не знаешь, что говоришь.
— Прекрасно знаю.
Мария Кристина попыталась отстраниться. В ее глазах мелькнула осторожность и затаенный испуг.
— Нет… убери руки.
Она безуспешно попыталась высвободиться из его объятий.
— Не делай этого! — резко и сердито сказал Джордан и быстро привлек ее к себе, их тела соприкоснулись. Она взглянула на него, ее глаза были черны как ночь, и в них внезапно заполыхал всепожирающий огонь.
Она с отчаянной яростью начала бороться с ним. Бороться, чтобы высвободиться и убежать. Он держал ее, а затем медленно и неуклонно прижал ее губы к своим.
Мария Кристина откинула голову назад, продолжая драться как пантера, попавшая в западню, а затем неожиданно страстно прильнуть у нему, и они поцеловались.
Трэйс молча держал ее в своих объятиях, затем мягко произнес:
— Надо же сама, но ты сделала это. Ты все сделала отлично.
Девушка тихо стояла в его объятиях, а большая рыжая лошадь отошла на несколько шагов и улеглась на короткую траву. У нее были свои критерии терпеливости, и она начала привыкать к причудам человеческого характера.
Много позже, когда большая часть кофе выкипела, Джордан выпил его, черный и крепкий.
Мария Кристина смотрела на него, ее глаза были нежны:
— Ты помнишь, я однажды сказала, ты никогда этого не сделаешь?
— Помню.
— Ну… теперь, я думаю, тебе, возможно, удастся.
Мария Кристина рассмеялась, дразняще и нежно, и ее тихий смех взвился вместе с дымком костра к кустарникам, растущим по краям каньона.
