Как странно возвращаться. Первая поездка почти изгладилась из памяти, и Аните казалось, что она двигается по дороге, когда-то приснившейся ей.
Кое-что отличалось. С дружеским безразличием, а не со скрытой подозрительностью Аниту приветствовала другая стюардесса. Эти девушки действительно натренированы сразу вычислять малейший нюанс характера пассажира. В тот раз она распространяла волны страха, сейчас лучится от счастья. Знает ли девушка в форме, что это первый полет совсем другого человека? Полет из детства в зрелость, от одиночества к дружбе, от разбитого сердца к сердечной привязанности.
— К ленчу чай или кофе?
— Кофе, — ответила Анита, чтобы не отступать от правила. В прошлый раз она тоже пила кофе. Она села у окна. И в тот раз она сидела у окна. Соседкой ее, как и в тот раз, была женщина.
Анита повернула голову в тот момент, когда повернулась и соседка — ее карие глаза излучали тепло и радость, она улыбалась, желая сломать барьер молчания.
Анита хотела ответить на безмолвное приглашение познакомиться, как вдруг вспомнила. Нет! В прошлый раз она познакомилась с попутчицей, и вот, что из этого получилось! Она вздрогнула. Лучше остаться одной, но в полном порядке!
Большую часть полета Анита провела, прижимаясь лицом к стеклу. Похрустывание в ушах и чувство поднимающихся вверх внутренностей подсказали ей, что самолет пошел на снижение.
Капитан произнес свою обычную речь. Стюардессы надели шляпки, перчатки и готовились к посадке. Анита все время сглатывала, чтобы избавиться не только от давления в ушах, но и от ощущения подступающей паники. За время лихорадочных сборов она не успела испугаться. Когда Анита вышла на залитый солнцем аэродром, ей показалось, что это глупо — позволять непонятным страхам портить себе день.
Анита танцующим шагом подошла к таможне, разыскала свой чемодан, ответила на рутинные вопросы и снова вышла на улицу. К ней неторопливо приблизилась высокая фигура, и у Аниты подступил к горлу счастливый комок.
— Рок! Рада вас видеть.
— Рад видеть вас, Анита.
На нее вдруг накатил страх, накатил и пропал. В прошлый раз Рок Беннет понравился ей, но они едва ли сказали друг другу два десятка слов — после катастрофы он тоже был подавлен, не зная, хватит ли у него средств и духу продолжать полеты.
И только когда колеса самолета коснулись посадочной полосы на Лехенде, Анита набралась смелости и спросила о Фелипе.
— С ним все в порядке, — сообщил ей Рок. — Наверное, вы слышали о том дурацком деле с драгоценностями Моники Перриман?
— Да. Что — все прояснилось?
— Я бы не сказал.
— А что бы вы сказали?
— Фелипе все еще наслаждается свободой, и, думаю, это хороший знак.
— Он не вор, — излишне горячо воскликнула Анита.
— Я это знаю и без вашей защиты, — настороженно улыбнулся Рок. — Ну, вот мы и дома. — Он имел в виду — на земле, но Аните представилось другое.
Она вдохнула полной грудью и округлила губы, выдыхая слово «дом», пробуя его на язык. Двигатели перестали работать, и стояла тишина.
— Не хотелось бы торопить вас, — сказал Рок, — но если в этот раз все пойдет не так, как в прошлый, и если вам нужен симпатичный, умный и остроумный собеседник, позвоните мне.
— Спасибо, Рок. — Она подалась вперед и коснулась губами его щеки. — А пока до свиданья.
Если в этот раз все пойдет не так, как в прошлый, сказал он… Все уже выглядело немного не так. Нет, ничего не переменилось, она сама стала другая. Она стала немного старше, немного мудрее. В этот раз она уже рассматривала этот остров не как курортное место, а как место, где можно пустить корни и жить дальше.
Ей было приятно, что владелец отеля узнал ее, засуетился и освободил ее прежний номер. Дома. Да, это чувство окутывало ее, как теплое уютное одеяло. Если бы только избавиться от комочка страха в горле. Но справиться с этим по силам только Фелипе.
После ленча Анита села в автобус, который высадил ее примерно в километре от Каса-Эсмеральда. Странно, на этот раз сад не выглядел таким большим. Дорожка, которая в прошлый раз вилась бесконечными петлями, теперь быстро кончилась. Может быть, зря она решила поехать без предупреждения и всех удивить? Взрослое понимание удушило детское предвкушение, сдавив ей горло.
Анита позвонила, стараясь привыкнуть к своему новому ощущению. Полгода — большой срок. За полгода многое может случиться. Лето превращается в осень, а осень — в зиму. Минуты бегут и увлекают за собой, поэтому не замечаешь, что настоящее становится прошлым, но никогда — будущим. Завтрашний день — это что-то неуловимое, то, за чем все гонятся. Но он отказывается торопиться и, как бы осторожно ты ни подбиралась к нему, проскальзывает между пальцами, и оказывается, что ты схватила настоящее.
Дверь открылась. Анита улыбнулась, но оказалось, что это вовсе не Пилар. Молодая девушка, наверное, нанятая для помощи по хозяйству, стояла в дверном проеме — там, где полагалось стоять Пилар.
— Сеньора Санчес? — вежливо спросила Анита.
Девушка весело улыбнулась:
— Сеньоры нет дома. Сеньора уехала в гости к сестре.
— А сеньор Санчес?
— Сеньор в Мадриде, на корриде.
— Понятно. А когда он приезжает из Мадрида?
— В конце недели. Но потом он едет в Барселону.
— Хорошо, спасибо, — сказала Анита, повернулась и быстро пошла прочь, словно у нее было еще много дел.
Итак, эта смешная поспешность ни к чему не привела. Миссис Стэндиш обрушилась на нее без всякой причины. Анита могла бы остаться, пока ей не подыскали бы замену, сделать тот же самый шаг, но с меньшей поспешностью.
Вдруг девушка ощутила, как она устала. Эти самолеты летают, когда им вздумается, поэтому сегодня пришлось встать еще до рассвета. А раньше, пока можно было поспать, она была слишком возбуждена. Сейчас Анита с тоской подумала об уютной кровати в отеле и о том, что идти туда очень долго. Автобус пойдет обратно только через несколько часов, и ей совсем не хотелось сидеть у дороги, дожидаясь случайной машины, которая могла бы подвезти, — этот отрезок дороги не очень-то привлекал автомобилистов. Можно пойти к перекрестку, но в таком случае, если поход не увенчается успехом, придется идти назад.
Анита видела, как к перекрестку подъезжает автомобиль, однако, как она и подозревала, он свернул на более короткую горную дорогу, по которой можно быстрее добраться в город. Но прежде чем Анита успела отвести взгляд, машина затормозила, подняв облако пыли, развернулась и подъехала к ней.
Когда машина остановилась рядом и Анита разглядела, кто сидит за рулем, она перестала улыбаться и нахмурилась. Все же она очень устала и была расстроена, поэтому не стала отказываться, когда Клод Перриман, потянувшись, распахнул перед ней пассажирскую дверь.
