Оливье расплылся в глупой улыбке. Последнее объяснение понравилось ему своей утешительной неправдоподобностью.
Резкий лязг тормозов и шорох шин по сухому асфальту раздались в метре от погруженного в свои мысли Оливье.
– Ты что, не видишь, куда идешь?! – заорал на него выскочивший из автомобиля мужчина.
Смерив растерянного Оливье оценивающим взглядом, он пробурчал что-то вроде «бродят тут всякие по ночам» и снова сел на водитель-ское сиденье.
– Мадмуазель, вы не уснули? Приехали.
Колетт предпочла не напоминать вышедшему из себя таксисту о правилах хорошего тона, а молча протянула несколько банкнот.
Таксист привычно пересчитал купюры. Видимо, он остался доволен щедростью поздней пассажирки, потому что спокойной ночи он ей пожелал куда более дружелюбным и учтивым тоном.
– Благодарю.
Колетт вышла из машины и захлопнула дверцу.
– Колетт? – Оливье узнал ее голос и тут же бросился ее обнимать.
От неожиданности она громко вскрикнула и замахала руками отъезжавшему таксисту.
– Помогите! Спасите! У меня с собой нет денег… Пожалуйста… пожалуйста!.. – В горле пересохло. Колетт казалось, что она громко кричит, но на самом деле с ее губ слетал едва слышный шепот.
Уж не о нападении ли ночного грабителя весь день ее предупреждало «шестое чувство»? Лучше бы она сдалась на уговоры Натали и осталась ночевать у нее. Какого черта ее понесло домой на ночь глядя! Можно подумать, ее кто-то там ждал!
– Колетт, это я! Я, Оливье! Не бойся. Прости, что испугал тебя.
– Снова ты? Сейчас же отпусти женщину! – С угрожающими криками и жестами таксист выскочил из машины.
– Вы не поняли, мсье, – сбивчиво начал объясняться Оливье. – Мы знакомы. Ее зовут Колетт Вернон. Мы давно не виделись… возможно, она меня сразу не узнала…
– Спой эту песенку кому-нибудь другому!
Оливье вынужден был слегка отстраниться от Колетт, чтобы «защитник» поумерил свой пыл. В противном случае Оливье рисковал остаться с подбитым глазом. Как же ему не хотелось выпускать трепещущую от страха и радости Колетт из своих объятий!
– Вы знаете этого типа, мадмуазель?
Колетт наконец поняла что к чему и бросилась обнимать и целовать Оливье.
– Такая же сумасшедшая! – пробурчал таксист и побрел к своему автомобилю. – Сначала визжит на всю улицу, что ее грабят и убивают, а потом – целует.
– Что ты здесь делаешь? – Колетт крепко-крепко прижалась к Оливье, чтобы услышать, как бьется его сердце. Так ли он взволновал, как и она?
– Пришел к тебе, а тебя все не было и не было… я собирался прийти завтра…
– Тсс. – Она прижала к его губам палец. – Пойдем наверх. Ты мне все расскажешь.
Она нырнула в подъезд. Оливье последовал за ней. На пятой ступеньке он ее догнал и подхватил на руки.
– Не будем нарушать традицию. Помнится, раньше я всегда заносил тебя домой на руках.
– Оливье, но теперь ведь я могу ходить…
– А я все равно хочу носить тебя, – упрямо возразил он, медленно поднимаясь все выше и выше.
– Только не урони. Не хочу оказаться в гипсе и снова рассекать по Парижу в инвалидной коляске. Пусть даже и самой современной.
– Кстати, забыл тебя поздравить. – Оливье остановился, чтобы поцеловать ее. – Колетт, ты плачешь? Я сделал что-то не так?
– Нет, Оливье… ты действительно здесь?
– Конечно. Где же мне еще быть?
– Ты… ты не галлюцинация.
– Можешь меня ущипнуть, – со снисходительной улыбкой предложил Оливье.
Колетт не преминула воспользоваться его советом.
– Ой, не так сильно! – воскликнул он.
– Не преувеличивай, – рассмеялась Колетт.
Да это и в самом деле был Оливье. Ее любимый мужчина. Предчувствие не обмануло. А ведь Натали почти удалось ее убедить, что причина тошноты и нервной дрожи в банальном несварении желудка.
– Почему ты так на меня смотришь? – шепотом спросил Оливье. Они стояли друг против друга. Глаза в глаза. Не говоря ни слова. Стараясь даже не дышать.
– Как – так? – Колетт приподнялась на цыпочки и коснулась губами его губ.
– Словно не узнаешь или боишься.
– Я соскучилась и немножко отвыкла от тебя, – искренне призналась она.
Оливье медленно провел ладонью по ее спине. Колетт замерла, боясь пошевелиться.
– Ты на меня уже не сердишься?
– Нет, Оливье. Это ты должен злиться на меня. Я была идиоткой, когда поверила Катрин. Я ведь чувствовала, что ты любишь меня по-настоящему, что дело вовсе не в жалости или в чувстве вины. Однако я заставила свое сердце молчать.
– Я люблю тебя. Я так боялся, что потерял тебя навсегда… Эти полгода показались мне каторгой. Я завалил себя работой, чтобы у меня не осталось ни одной свободной минуты. Стоило же мне отвлечься от очередного пациента, как я тут же вспоминал о тебе. Словно ты стояла рядом, и я мог прикоснуться к тебе… В общем, я понимал, что схожу с ума.
– Со мной было то же самое.
– Да? – Оливье помедлил, не решаясь задать волновавший его вопрос. – А как же твой друг?
– Какой еще друг? – озадаченно спросила Колетт.
– Тот, который провожал тебя на процедуры к Крюшо.
– А, Луи! – Колетт улыбнулась. – Мы с ним вместе учились в колледже, затем он переехал в Лондон… Мы случайно встретились в день моего рождения.
– …Который я пропустил, – грустно заметил Оливье.
– Ничего, мы еще успеем отметить не один десяток вместе, – заверила его Колетт.
Оливье не удержался от очередного поцелуя. Они все еще стояли на пороге квартиры Колетт. Никто не хотел разжимать объятия первым.
– Кроме того, – добавила Колетт с лукавой улыбкой, – на Луи положила глаз Натали. А уж она, если поставила перед собой какую-то цель, наверняка ее достигнет.
– Бедняга Луи! – рассмеялся Оливье. – Твоя Натали будет держать его в строгости.
– Ничего подобного! – неожиданно возразила Колетт, словно ее задели за живое. – Натали – мягкая и очень ранимая женщина. Вся ее бравада, феминистские замашки – всего лишь способ обезопасить свое сердце от слишком грубого посягательства.
– Все женщины, какими бы стервами ни были, в глубине души считают себя белыми и пушистыми, – с сарказмом заметил Оливье. – Во всем обвиняют мужчин. Мол, я была принцесса и Золушка… пока мужчины не превратили меня в мегеру.
– Оливье, прекрати. – Колетт рассмеялась и шутливо ударила Оливье по плечу. – Я, по-твоему, тоже стерва?
– Еще та! – беззаботно согласился он. Однако в его голосе не было даже намека на раздражение или недовольство. – В женщине должна быть стервоточинка. За это мы вас и любим. Только посмотри: ты послала ко всем чертям Жан-Пьера, затем соблазнила своего лечащего врача… Потом послала и его по тому же адресу, что и предыдущего бойфренда, а сама принялась за старого дружка. Ни секунды не сомневаюсь, что Луи грезит о тебе со студенческой скамьи.
