— А это вообще важно для тебя?
— Да, — выдохнула она и в упор посмотрела на него, — Анфиса всегда твердила, что у меня хороший вкус!
— Врала.
Саша сердито сжала кулаки.
— Она у меня получит!
— Зачем? — сочувственно спросил Миша. — Зачем ты так переживаешь, сама подумай…
— Не хочу я думать!
Неожиданно он поднялся.
— Ты куда? — испугалась она.
— Да я, наверно, пойду, знаешь, я почему-то подумал, что мы друг друга поняли, а оказалось…
Саша схватила его за руку и усадила рядом.
— Мы поняли, все так и есть!
— Мне так не кажется. Для тебя поверхностное все так же значит больше, чем внутреннее.
— Это неправда! Давай не будем ссориться из-за Анфисы, она того не стоит.
— И опять ты ничего не поняла, — он грустно вздохнул, — Анфиса тут ни при чем.
— Так объясни же! — она не выпускала его руку. — Тебе нравится Анфиса, поэтому ты ее так защищаешь?!
Он мягко, но решительно высвободил свою руку.
— Глупенькая ты, Саш, Анфиса бегает за мной с пятого класса, только она все никак не поймет…
— Чего?
— Того же, что и ты понять не можешь.
— А Маша понимает? — с замиранием сердца спросила она.
— Маша понимает.
— Я тоже могу…
— Разве?
— Да! Давай еще раз… про то, ведь про Анфису это просто пример, да?
— Просто пример, — кивнул он.
— Я понимаю.
— Я рад. Зачем кидаться с кулаками на подругу, если она скрывает правду только потому, что боится потерять твое расположение?
— Ага, — невесело согласилась она.
— Ты мне очень нравишься, Саша, — тихо признался он, — но иногда мне кажется, та злая девочка, которая поверяет свои чувства лишь одному попугаю, в тебе сидит слишком крепко, и меня это напрягает. А та девочка, которую я давным-давно люблю, приходит по каким-то определенным дням.
— Любишь? — она вздрогнула. — А как же Маша?! Мою сестру ты обманываешь? — Саша сама не заметила, как повысила голос и сорвалась на крик.
Миша с откровенным интересом повернулся к ней.
— Маша прекрасно знает, что я влюблен в тебя, она очень наблюдательная.
— Но она-то тебя любит, разве ты не понимаешь?!
— Я не такой наблюдательный, как твоя сестра, но даже мне ясно, что она меня не любит. Любит, но другой любовью… Ей не хочется часами на меня смотреть, не хочется поцеловать, для нее я друг, очень близкий, но лишь друг.
Саша прижала ладони к щекам.
— Поверить не могу… а ведь это Маша попросила меня пойти с тобой гулять… это она.
Миша поднялся.
— Ну, я пойду…
— Куда? — она тоже вскочила. — Ты разве не спросишь, нравишься ли ты мне?! Не спросишь, люблю ли я тебя?!
Он покачал головой.
— Я и так все знаю.
— Знаешь? — изумилась она.
— Даже к гадалке ходить не нужно, твой взгляд — как самый точный астрологический прогноз.
Саша смутилась.
— И что же за прогноз?
— Все будет чудесно, солнечно… — Он помолчал, после чего еле слышно добавил: — И жарко, иногда.
— Тогда в лифте, помнишь…
— Да, я хотел сказать, но понял, что время неподходящее.
— аль, что не сказал. — Саша смущенно улыбнулась и, набравшись храбрости, спросила: — Ты сказал, что Маше не хочется на тебя часами смотреть, не хочется поцеловать, а тебе хотелось бы меня…
— Очень, — не дал он договорить и протянул ей руку.
Саша взяла его за руку.
— Тогда почему…
— Ты ведь не целуешься со всякими, — напомнил Миша ее любимую фразу.
— Да, точно… — она покосилась на него, — только ты не всякий.
Они пошли по усыпанной красным песком дорожке, Миша молчал, ей даже показалось, что он забыл про ее слова… Потом он перешагнул через невысокое ограждение и ступил на газон.
— Идем, — позвал Миша, — хочу кое-что тебе показать.
Саша недоуменно следовала за ним, гадая, зачем он ведет ее в кусты, почему это таинственное «кое-что» нельзя показать прямо на дорожке.
— Не нужно так испуганно смотреть, — улыбнулся он, приподнимая ветку, чтобы та не ударила ее, — не беспокойся, я не увожу тебя подальше от чужих глаз, чтобы до смерти зацеловать.
Ее это нисколько не успокоило, можно сказать, разочаровало, ей эти кусты как раз показались прекрасным местом для поцелуя, но у Миши были явно другие намерения. Он остановился возле маленького холмика у куста и опустился на корточки.
— Это могила? — нахмурилась Саша.
Он усмехнулся, а ей стало неловко из-за своего предположения. Миша отодвинул ладонью рыхлую кучку земли, и она увидела стекло, под ним лежали засохшие полевые цветы.
— Что это?
— Могила, — он засмеялся, — знаешь, ты права, это могила, в ней я год назад похоронил свои чувства к тебе.
Саша опустилась рядом и как следует разгребла землю. За стеклом помимо цветов лежал свернутый в трубочку листок.
— Что там написано?
Он вложил ей в руку камень.
— Разбей и прочти.
Она хотела разбить, но потом отложила камень.
— Это так красиво, я не могу.
Миша взял камень, без раздумий разбил стекло, вытащил листок, развернул его и протянул ей. Саша хотела прочитать, но Миша все еще не отпускал его. Их взгляды встретились.
— Я люблю ее и ненавижу, — тихо произнес он. — Люблю, когда улыбается, и ненавижу, когда смеется надо мною. Люблю ее нежный взгляд, пусть и обращенный не на меня, и ненавижу в нем жестокую надменность. Люблю ее красоту и ненавижу в ней зависть. Люблю слушать ее голос и ненавижу, когда в нем проскальзывает злость. Люблю ее тонкие изящные пальцы и ненавижу ее небрежный почерк. Люблю смотреть на ее губы и ненавижу, потому что никогда не смогу их поцеловать. Люблю ее длинные ресницы, люблю рыжие волосы, люблю россыпь солнечных веснушек на милом лице и ненавижу ее безразличие. Ненавижу ее нелюбовь. Ненавижу ее ненависть ко мне. — Миша умолк, отпустил кончик листа, и он упал назад в свою могилу, к разбитому стеклу с увядшими цветами. Они одновременно поднялись, Саша шагнула к Мише и поцеловала.
Глава 10. Письмо
Маша в очередной раз сверила адрес на конверте, который ей вручил Миша, и остановилась возле новостройки. Этот дом она уже обошла несколько раз, но все еще продолжала сомневаться. На небе сгущались тучи, где-то вдалеке грохотал гром. Зонта у нее не было, куртки тоже, поэтому с первыми каплями она решительно открыла дверь и вошла в чистую, ухоженную парадную.
