Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
Наблюдая движение ветерка в листве дерева, вы ничего не можете с ним делать. Он движется с неистовством или с грацией, с красотой. Вы, наблюдатель, не можете его контролировать. Вы не можете придать ему форму, вы не можете сказать: «Я сберегу его в памяти». Он есть. Вы можете помнить его, но если вы помните его и вспоминаете тот ветерок в листве дерева в следующий раз, когда смотрите на него, вы не смотрите на живое движение ветерка в листве дерева, а лишь вспоминаете движение прошлого; следовательно, вы не изучаете, а просто добавляете к тому, что уже знаете. Таким образом, на определенном уровне знание становится препятствием для следующего уровня.
Я надеюсь, это совершенно ясно. Поскольку то, чем мы сейчас занимаемся, требует совершенно ясного ума, способного смотреть, видеть, слушать, без всякого движения распознавания.
Итак, для начала нужна ясность, а не сбитость с толку. Ясность необходима. Под ясностью я подразумеваю видение вещей, как они есть; видение того, что есть, без всякого мнения; видение движения вашего ума; наблюдение со всем вниманием, ежеминутно, прилежно, без всякой цели, без всякой инструкции. Для того чтобы просто наблюдать, требуется удивительная ясность; иначе вы не сможете наблюдать. Если, наблюдая муравья, бегающего туда-сюда, занимающегося своими делами, вы подходите к этому наблюдению с различными биологическими фактами о муравье, это знание мешает вам смотреть. Так что вы начинаете сразу видеть, где знание необходимо, а где оно становится препятствием. Поэтому нет никакой путаницы.
Если ум и бывает ясным, тщательным, способным к глубокому, фундаментальному рассуждению, так это в состоянии отсутствия убежденности. Большинство из нас принимает вещи так легко; мы доверчивы, так как хотим комфорта, безопасности, мы хотим чувства надежды, хотим, чтобы нас кто-то спасал – учителя, спасители, гуру, риши, – вы все это знаете! Мы принимаем что-либо с готовностью, легко, и так же легко отрицаем – в зависимости от настроения нашего ума.
Таким образом, ясность понимается в смысле видения вещей как они есть в вас самих. Поскольку вы сами – часть мира; вы сами – это движение мира; это внешнее выражение, представляющее собой движение, идущее внутрь: оно подобно приливу и отливу. Просто сосредоточение на самом себе или наблюдение самого себя отдельно от мира ведет вас к изоляции и ко всем формам идиосинкразии, невроза, изолирующих страхов и так далее. Но если вы наблюдаете мир и следуете движению мира, и «плывете» в этом потоке, когда он входит внутрь, тогда между вами и миром нет никакого деления, тогда вы – не отдельный человек, противостоящий обществу.
И должно быть наблюдение в этом смысле, наблюдение, которое носит и наблюдательный, и исследующий характер, исследует и наблюдает, слушает и осознает. В этом смысле я использую слово наблюдательный. Сам акт наблюдения – это акт исследования. Вы не можете наблюдать, если вы не свободны. Следовательно, чтобы исследовать, чтобы наблюдать, должна быть ясность; чтобы исследовать глубоко внутри себя, вы должны каждый раз подходить к этому с чистого листа. То есть в таком исследовании вы никогда не достигли результата, вы никогда не взобрались по лестнице, и вы никогда не говорите: «Теперь я знаю». Никакой лестницы нет. Если же вы все же взобрались, то должны немедленно спуститься – ваш ум будет чрезвычайно восприимчивым, чтобы наблюдать, отслеживать, слушать.
Мадрас, 6-я публичная беседа, 29 января 1964 г.
Собрание трудов, т. XIV, стр. 107–108
Когда ум свободен от всех своих проекций, имеется состояние безмятежности, в котором исчезают проблемы…
Только безмолвный ум будет видеть истину, но не ум, делающий усилие, чтобы видеть. Если вы делаете усилие, чтобы слышать, что я говорю, будете ли вы слышать? Вы понимаете, только когда вы безмятежны, когда вы действительно безмолвны. Если вы внимательно наблюдаете, безмятежно слушаете, то вы будете слышать; но если вы напрягаетесь, стараясь уловить все, что говорится, ваша энергия будет рассеиваться в напряжении, в усилии. Так что вы не найдете истину посредством усилия; не важно, кто ее говорит, будь то древние книги, древние или современные святые. Само усилие отрицает понимание, и только безмятежный ум, простой, недвижимый, не обремененный своими собственными усилиями, – только такой ум будет понимать, будет видеть истину. Истина – это не что-то отделенное; к ней нет пути; нет ни моего, ни вашего пути, нет религиозного пути, нет пути знания или пути действия, потому что к истине не существует никакого пути. Как только у вас появился путь к истине, вы его отделяете, поскольку это исключительный путь, а то, что исключительно в самом начале, будет и заканчиваться в исключительности. Человек, следующий определенному пути, никогда не может знать истину, так как он живет в исключительности; его средства исключительны, и средства являются целью, средства не отдельны от цели. Если средства исключительны, цель тоже исключительна.
Так что к истине не существует пути, и не существует двух истин. Истина не принадлежит прошлому или настоящему; она безвременна; и человек, цитирующий истину Будды, Шанкары, Христа или просто повторяющий то, что говорю я, истину не найдет, поскольку повторение – не истина. Повторение – ложь. Истина – это состояние бытия, когда ум, стремящийся отделять, быть исключительным, думающий только с точки зрения результатов, достижений, – закончился как таковой. Только тогда есть место истине. Ум, делающий усилие, дисциплинирующий себя, чтобы достичь цели, знать истину не может, поскольку его цель защищать самого себя, и стремление к такой защите, каким бы благородным оно ни было, представляет собой форму самопоклонения. Такое существо поклоняется самому «себе» и потому не может знать истину. Познание истины возможно, только когда мы понимаем весь процесс ума, то есть когда нет никакой борьбы. Истина – это данность, а данность может быть понята, только когда устранено все то, что встает между умом и нею. Данностью является ваше отношение к собственности, к своей жене, к людям, к природе, к идеям; и пока вы не понимаете данность отношения, ваши поиски Бога просто увеличивают путаницу, так как представляют собой подмену, избегание и потому не имеют никакого смысла.
Пока вы властвуете над своей женой или она властвует над вами, пока вы обладаете или вами обладают, вы не можете знать любовь; пока вы подавляете, замещаете, пока вы честолюбивы, вы не можете знать истину. Ум делает безмятежным не отрицание честолюбия; добродетель – это не отрицание зла. Добродетель – состояние свободы, порядка, которых не может дать зло, и понимание зла – это установление добродетели. Человек, строящий церкви или храмы во имя Бога на деньги, собранные путем эксплуатации, путем обмана, посредством хитрости и преступления, не будет знать истину; он может говорить снисходительно, но в его речи горечь эксплуатации, привкус горя. Истину будет знать только тот, кто не стремится, не борется, не старается достичь результата. Сам ум представляет собой результат, и все им порождаемое – по-прежнему результат, но человек, довольствующийся тем, что есть, будет знать истину. Довольствование не означает быть удовлетворенным существующим положением, поддерживая все как есть. Довольствование означает действительно видеть данность и быть свободным от нее – и это добродетель.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
