– Лучшего способа провести вечер и не придумаешь. Или ночь. Или день.
Я улыбаюсь, снова окидывая взглядом внушительный особняк.
– Этот дом просто огромен. Сначала мы «обновим» все спальни, а потом можно переходить и к другим местам. Думаю, у нас уйдет на это… год?
– Ну, не такой уж он и большой, – улыбается Дэмиен. – Всего-то восемьсот квадратных метров.
– Так, клетушка, – невозмутимо отвечаю я.
– Тысяча с небольшим, если считать гостевой домик, – продолжает он, указывая на здание, соединенное с основным крытой галереей. – Там живут сторож и его жена. Я сказал, что в эти выходные мы хотим расслабиться в неформальной обстановке и сами о себе позаботимся.
– Звучит заманчиво. Я уже готова расслабляться.
– Здесь есть бассейн, джакузи, барбекю и выход к нескольким туристическим тропкам.
– Отлично, – улыбаюсь я.
Дэмиен глушит мотор джипа и поворачивается ко мне.
– Но мы не только за этим сюда приехали, – продолжает он уже серьезно. – Я думал над твоими словами – насчет реальности, выбивающей почву у нас из-под ног. И решил, что нам обоим будет лучше вернуться в реальный мир постепенно.
– Можем возвращаться так медленно, как ты захочешь, – заверяю я. – Поверь, жаловаться я не стану. – Потом внезапно вспоминаю о своих планах и недовольно морщусь. – Вот только к десяти утра в пятницу мне надо быть в Лос-Анджелесе: Лиза должна показать мне помещение под субаренду.
– Справедливо. В пятницу возвращаемся в реальную жизнь. Это будет печальный день.
– Сомневаюсь, – улыбаюсь я. – Твой телефон начнет разрываться, а ты – планировать какую-нибудь сделку раньше, чем мы переступим этот порог, и ты это знаешь.
– Нет, – отвечает Дэмиен со знакомым блеском в глазах. – Я уже решил, чем именно мы займемся, как только войдем в эту дверь.
– Правда? Спорим, я знаю чем.
Мы выходим из машины и по широкому деревянному мосту идем к массивной входной двери. Я немного отступаю, пока Дэмиен открывает ее, но, едва переступив порог, слышу громкий и такой знакомый вопль. Джеми! За ней над всем холлом растянут широкий белый плакат и привязано несколько десятков воздушных шариков, бьющихся о потолок. Я ловлю взгляд Дэмиена и понимаю, что он удивлен не меньше меня.
– Ты не знал? – спрашиваю я, когда Джеми, наконец, отпускает меня из своих объятий.
– Насчет Джеми – знал, конечно, – отвечает Дэмиен, когда Джеми переключается на него. – Я не мог придумать лучшего способа мягко ввести тебя в реальную жизнь, чем позвать Джеми. Она как раз реальнее некуда.
В ответ я только смеюсь – особенно когда Джеми показывает ему язык.
– Но о декорациях я и не догадывался.
– Да ладно! – отвечает Джеми. – Мы ведь празднуем! Плакаты, шарики, еда, напитки. – Тут она поворачивается ко мне, глаза ее сияют так, будто она оказалась в раю. – Ты не поверишь, чего здесь только нет!
Я киваю на Дэмиена и ехидно улыбаюсь.
– Это все он: роскошь как искусство.
– А ты как думала! – Дэмиен легонько шлепает меня пониже спины, после чего обнимает за талию и крепко целует в губы прямо на глазах у моей лучшей подруги.
– К черту реальность, – шепчет он мне. – Я хочу быть в нашем хрустальном мире как можно дольше.
Да, думаю я, прижимаясь к его груди. Я тоже.
* * *
– И куда мы едем? – спрашивает Дэмиен с пассажирского сиденья.
– Сюрприз, – отвечаю я. – А теперь помолчи, пока я нас обоих не угробила.
Я не привыкла водить такие большие машины, особенно по узкой извилистой дороге, но сюрприз, который мы с Джеми приготовили, утратит половину своей прелести, если я скажу Дэмиену, куда мы направляемся.
Он подозрительно смотрит на меня.
– А это хороший сюрприз, в который входит твое раздевание догола?
– О. Боже. Мой, – закатывает глаза Джеми, сидящая на заднем сиденье. – Я сейчас расплавлюсь.
Я еле сдерживаю улыбку и поворачиваюсь к Дэмиену.
– А что, если сюрприз не заканчивается моим раздеванием догола, то это плохой сюрприз?
– Еще какой плохой, – отвечает он, и в зеркало заднего вида я вижу, как Джеми прикрывает уши руками.
Я смеюсь.
– Тогда, боюсь, наш сюрприз будет просто ужасным.
Дэмиен откидывается на сиденье и внимательно меня изучает. Затем сцепляет пальцы за головой. Вид у него расслабленный и чертовски сексуальный.
– Итак, – медленно говорит он. – Я тебя слушаю.
– Скажи ты, – прошу я Джеми. – Это ведь была твоя идея.
– Мы нашли бар в Крестлайне, где проводятся караоке-вечеринки, – отвечает подруга.
– Правда? – спрашивает Дэмиен без всякого выражения.
Вообще-то нашла его Джеми, но я с радостью поддержала эту идею. После плохих новостей в самолете я решила придерживаться принципа «чем больше веселья – тем лучше». Но теперь я не уверена. Потому что несмотря на все, что я знаю о Дэмиене Старке, выражение его лица остается для меня загадкой.
– Будешь петь мне серенаду? – спрашивает он.
– Не-а.
– Значит, собираешься петь ее Джеми?
– Опять не угадал.
– Понятно.
Моя улыбка немного сникает. Когда-то мы с Оли и Джеми вовсю оттягивались в караоке-барах – это было наше лекарство от плохой недели. Но Дэмиен – это не Джеми, не Оли и не я, и, глядя на его каменное выражение лица, я начинаю опасаться, что переоценила градус предстоящего веселья.
Взглядом я встречаюсь с Джеми в зеркале дальнего вида и вижу, как она едва заметно пожимает плечами. Я уже собираюсь заявить, что пошутила и что на самом деле мы едем в пятизвездочный ресторан, где будем обсуждать котировки акций, как вдруг губы Дэмиена изгибаются в улыбке, а глаза медленно загораются весельем.
– А я-то думал, ты меня любишь, – протягивает он.
– Так и есть.
– И что, по-твоему, заставлять меня петь третьесортные песни семидесятых годов на публике – хороший способ это продемонстрировать?
Я останавливаюсь на светофоре и, воспользовавшись моментом, смотрю на него.
– Вы насмехаетесь надо мной, мистер Старк?
– Ничуть, – отвечает он, но в глазах его пляшут веселые искорки.
– Хм-м-м, вообще-то я хотела заказать «Крысиную стаю»,[8]но раз уж ты так настаиваешь, так и быть, пусть будут семидесятые. Я готова на компромиссы.
