Книга Железные волки. Небо славян - Александр Кудрявцев

– Она успела заметить лишь тень. – Румяный, с густыми усами по дружинной моде[36]Огнеяр открыл пред ним дверь в хлипкую избенку. Хозяин ее, Соловей, когда-то слыл успешным купчиной, но две зимы назад по пути в Бирку на его караван напал Трор Убийца Кораблей. Соловей потерял ладью и изрубленную ногу, а когда вернулся, затосковал и принялся заливать за воротник. Когда-то дородный и щекастый, сейчас он напоминал сушеную воблу.

В избе разило, как в пивной. Соловей, пошатываясь, стоял над пустой колыбелью, рядом замерла на коленях его жена Василиса.

– Вася… Вася… – бормотал всклокоченный Соловей, гладя жену по простоволосой голове, а та захлебывалась в рыданиях.

– Что кто видел? – хмуро спросил Ратияр, оглядывая разбросанные по полу вещи. На следы борьбы похоже не было – обычный беспорядок жилища крепко пьющего человека, еще не пропившегося в прах.

Василиса подняла мокрое, опухшее лицо и отбросила со лба светлые космы.

– Он под утро… через окно… я шум услыхала, выбежала… а он уже с ребенком… и снова в окно…

Ратияр подошел к распахнутым ставням, взглянул на заваленный сугробами дворик с почерневшей, покосившейся баней:

– Как выглядел, успела заметить?

Женщина вдруг умолкла, прижав дрожащие кулаки к груди. Ратияр прищурился:

– Скажи, если запомнила. Что молчишь?

Он подошел к опустившей голову Василисе, пальцем дотронулся до подбородка и поднял к себе ее лицо.

В широко распахнутых глазах вместе со слезами дрожал ужас.

– Стра-а-ашный… – прошептала Василиса. – Проснулся…

– Кто? – как можно спокойнее сказал Ратияр, не сводя свзгляда с вытаращенных глаз.

– Хозяин леса… Прабабка рассказывала… Он просыпается раз в сто зим… И приходит, чтобы насытиться… нашими детьми…

Василиса рывком вскочила на ноги, выгнулась дугой и захохотала, щелкая зубами.

– Он за всеми придет… за всеми придет, ах-ха! Он нас всех, всех заберет, ах-ха! – провизжала сквозь тоненький смех и, задрав подол, закружилась по комнате. – Я рожу ему дитя! Когти, зубы, чешуя!

Она захохотала и упала на пол, разбросав по сторонам руки, корчась и перебирая сведенными судорогой ногами.

Ратияр вырвал из руки оторопевшего Соловья деревянную кружку с брагой и осушил ее одним махом.

– Огнеяр, – повернулся к дружиннику, – зови людей.

– Мы готовы, – сказал возникший на пороге Упырь Лихой, блестя шлемом и кольчугой, – приказывай, княже.

– Выследим тварюгу! – рявкнул Ратияр.

Услышавшая его на улице дружина громыхнула боевой сталью о щиты.

– С возвращением, Ратияр, – сказал Лихой и посторонился, пропуская его к своим воинам.

* * *

Ратияр знал, что искать в лесу вора бесполезно. Но в чаще живет тот, кто сможет помочь в поисках. Он шел в селение финнов, чтобы поговорить с шаманом. Когда за деревьями показались макушки чумов, а его отряд так никто и не окликнул, Убийца Пса приказал обнажить оружие.

Разорванные тела и пятна крови на земле – вот и все, что осталось от племени низкорослых колдунов. Шамана нашли в его жилище. Выпученные глаза со змеиными зрачками были открыты, гладкое лицо сведено судорогой. То, что сделал напавший с его телом, заставило отвернуться даже бывалого Упыря. Рядом с разодранными в лохмотья вместе с ногами шамана Штанами Мертвеца поблескивала пара монеток.

«Теперь это штаны двух мертвецов».

– Здесь был тот, кто вышел из Нижнего мира, – тихо сказал Лихой застывшему над трупом Ратияру.

– Они были нашими союзниками, – сказал князь, – а значит, мы найдем эту тварь, даже если она спрячется между ног великанши Хель.

Сразу по прибытии он расставил вооруженные караулы и сам обходил их всю ночь, не смыкая глаз.

Через семь дней таинственный вор совершил вторую кражу ребенка.

По старой крепости поползли слухи о проклятии, в Ладогу вновь потянулись переселенцы. Дети продолжали исчезать. Ратияр от бессонных ночей валился с ног, а когда днем забывался сном, чувствовал на губах горячие капли Велеславиных слез.

По улицам теперь шаталась вечно пьяная старуха по прозвищу Полоумная и напевала мрачную песенку свеев про оборотня, сожравшего молодую невесту.

Раньше старуху звали Василиса. Горе забрало у нее молодость и разум, взамен подарив безумие. Она пела, пока не падала в снег, роняя из пьяных пальцев кожаную флягу с бормотухой. Приходил Соловей, взваливал ее на плечо и нес домой, по пути вытряхивая в рот остатки браги.

– Когда-нибудь я ее прикончу, – пробормотал Ратияр, собираясь в дозор и прислушиваясь к звукам на улице, ожидая снова услышать ненавистную песню. Ночь выдалась тихая, сумасшедшей слышно не было. Видно, накачалась с утра.

– У ночи есть когти, у ночи есть зубы, – услышал он бормотание из темноты, выйдя в конец селения. Пригляделся внимательнее и увидел Полоумную, ковыляющую в лохмотьях по сугробам к лесной чаще.

– У ночи есть когти. У ночи есть зубы, – повторяла она.

Ратияр вздрогнул, узнав эту фразу, и неслышно последовал за женщиной.

Полоумная шла прямо в Голодную топь, неожиданно ловко скользя между целыми валами из громадных корневищ, что год из года выкорчевывал ветер. Влажная весенняя ночь переливалась в кронах деревьев птичьими трелями, шуршала и поскрипывала за дальними стволами, сочно чавкала под ногами светлеющим в темноте мхом.

Вскоре вокруг прояснилось – по пути заметно поубавилось деревьев, за поредевшими верхушками распахнулась звездная бездна. Почва стала прогибаться под ногами, будто набитая шерстью ткань, иногда доходя до колена, чмокала, всхлипывала, всасывала, но каждый раз отпускала ногу обратно.

«Жидкая земля», вспомнил Убийца Пса чудское название болота. Каждый следующий шаг мог оказаться последним, и, когда Ратияр думал, что ошибся, и Полоумная отправилась сюда, чтобы просто свести счеты с жизнью, на лбу и спине выступала ледяная испарина. Но хрупкая фигурка Василисы упрямо двигалась вперед без остановки, так что ему оставалось лишь следовать за ней, след в след, след в след, след в след…