Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
В. КАРПОВ: — Экономическая опричнина?
М. ЛЕОНТЬЕВ: — И политическая опричнина была бы неплоха. Я не против. Только не в формах грозненских. Надо помнить все-таки, что опричнина, в которой выделяется некое служивое сословие, слуги Государевы, его метла и собачья голова, в этом ничего плохого нет. Плохое есть в том, что страна делится на две части, на опричнину и земщину. Опричнина не занимается управлением земщиной. Она земщину отдает на самоуправление, но при этом периодически набегает на нее, совершает карательные акции и уходит назад к себе. Так нельзя жить в одной стране! Американцев трудно представить в таком виде, а мы почему-то должны существовать в таких условиях. Опричнина не справа налево, не с запада на восток, а сверху вниз! Это запросто. Это хорошо.
Почему я зацепился за слово «опричнина»? Потому что нам очень важно начать перестройку государственной службы. Мы сейчас видим, насколько опасна, насколько бессистемна даже масштабная борьба с коррупцией. Что бы вы не замышляли в качестве борьбы с коррупцией, какие цели себе не ставили, она все равно превращается в коррупцию же. Задача выстроить чиновничье сословие, службу государственную так, чтобы она была лояльна своей стране, а не своему карману, чтобы эти люди были мотивированы общей задачей. То, что Путин говорил про дефицит общих целей. Дефицит общих целей нужен в служивом классе. Потому что остальные в принципе не обязаны. В этом есть отличие опричнины и земства. Потому что земщина не обязана жить общими интересами! Они выбрали для себя, они — земство. Вы, ребята, дайте нам жизнь! Пахать! Богатеть! Работать! Бездельничать! Делать все, что угодно! Это наше дело. Мы на ваши общие цели не обязывались работать. Поэтому мы не в опричнине. Поэтому мы не являемся политической элитой. Мы платим налоги. Отстаньте от нас. А вот служивое сословие должно быть абсолютно лояльно государю, не подвержено частным, клановым корыстным интересам. У него должна быть другая корысть!
В. КАРПОВ: — Это идиллия!
М. ЛЕОНТЬЕВ: — Это не идиллия. Так строится любое общество. В любом обществе должны быть люди, для которых корыстью является власть и карьера. Например, плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Представьте себе формулу: плох тот солдат, который не мечтает стать миллионером. Это, что ли, идиллия? Госслужба от военной не отличается принципиально. Это по мотивации одно и то же. Плох тот солдат, который мечтает стать миллионером. Это очевидно! Он не солдат, он не годится! Я могу себе представить такую армию, где все солдаты мечтают стать миллионерами! Но я не могу себе представить, как она будет воевать. Раньше еще были войны, когда город отдавался на разграбление на три дня. Тогда еще можно хоть как-то представить мотив. Но сейчас так не принято.
В. КАРПОВ: — Представляете, сколько людей сейчас на госслужбе, которые мыслят так, как вы опасаетесь?
М. ЛЕОНТЬЕВ: — В том и проблема! Проблема в том, что их наказывать нельзя. Помните, была дискуссия «Надо ли наказывать за коррупцию?» Да, надо. Но казнить можно, только если ты заранее с человеком этим договорился, что за коррупцию ты его будешь казнить. Грубо говоря, у вас есть собака. Эту собаку вы взяли, чтобы она стадо охраняла. Собака не охраняет, с волками живет одной единой душой. Надо бы эту собаку задрать. Но при этом вы знаете, что это не собака, что это переодетая кошка. К ней собачьи уши приклеили. Вы знаете, что вы ее приняли в собаки. Но она не собака! Хомяк с ушами! Какое основание у вас эту псевдособаку драть, потому что она не собака? Вы ее сами такой сделали. У нас нет госслужбы. Надо начать ее строить. Все надо делать одновременно. Строить госслужбу нужно только под масштабные задачи. Я понимаю наше чиновничество, которое разложилось при полном отсутствии серьезной масштабной деятельности. Смотрите! Чиновничество в странах Юго-Восточной Азии чрезвычайно коррумпировано. Но там есть масштабные проекты роста. Да, там периодически кого-то ловят, говорят, что это коррупция. Они ее не могут победить. Но эта коррупция не противоречит росту.
Есть люди, которые реализуют себя через задачу. Они делают карьеру на том, что они построили мегаполис, что они создали колоссальную инфраструктурную сеть. Нельзя делать карьеру ни на чем! Так же, как армия, которая занимается исключительно парадами и муштрой, проеданием складов, не может воспитать великих полководцев и солдат, которые мечтают стать генералами. Потому что тогда они мечтают стать прапорщиками на складе. Это гораздо интереснее для человека скромного, но корыстного. И это комплекс задач государственного строительства. Трудно представить, как это будет делаться сверху. Я хочу сказать, если это будет делаться снизу, это будет гораздо кровавее и гораздо дороже.
В. КАРПОВ: — Это будет уже не странно, а страшно! У нас времени уже не осталось! Поэтому пожелание слушателям в этом году.
М. ЛЕОНТЬЕВ: — Пожелание, чтобы необходимая России революция была сделана сверху действующей властью. Это всем нам гораздо лучше. Стране, населению, власти! Давайте сделаем друг другу лучше. Зачем делать хуже?
РСН, 07.01.2013
Первый шаг к национализации нашей оффшорной элиты
Президентский проект закона, лишающего чиновников и депутатов права иметь счета и активы за рубежом, выгодно отличается в бурном потоке законодательных инициатив, где законотворцы путают твёрдое с зелёным, своей ясной юридической и политической логикой.
«Путин внёс в российский парламент законопроект, предусматривающий полный запрет чиновникам и членам их семей открывать счета и держать акции и облигации за рубежом в рамках политики по борьбе с коррупцией и утечкой капитала», — пишет «Уолл-стрит Джорнел». «Это стержень усилий Путина по борьбе с коррупцией», — вторит «Файненшл Таймс».
В том же духе его комментируют всевозможные оппоненты в России и за рубежом, обвиняя при этом в популизме, мягкости санкций, а главное — неспособности радикально пресечь коррупцию и утечку капиталов.
А причём здесь, собственно, борьба с коррупцией? Наличие счёта за рубежом, приобретение там акций и активов у нас не является ни преступлением, ни проступком. И ровно поэтому не предусматривает никаких карательных санкций, кроме автоматического увольнения с госслужбы. И речь здесь не о коррупции, а о конфликте интересов для людей, обязанных на своих постах защищать государственный суверенитет России. Вот именно это не могут понять люди, для которых само понятие суверенитета и необходимость его защищать мировоззренчески недоступны.
Впервые в нашей практике, причём, заметьте, в мягкой форме — наверное, чтобы с непривычки не хватил удар, — чиновникам внушается мысль, что выбор в пользу госслужбы связан с некоторыми добровольными самоограничениями, отказом от прав и возможностей, которыми другие могут свободно пользоваться. При этом мягкость санкций в первую очередь свидетельствует о том, что закон собираются применять. То есть он будет действовать потому, что он адекватен. Стране, социальному строю, образу мысли нынешней российской власти.
Мы знаем на практике, что ханжество, стремление показать себя святее господа — лучшее препятствие для реального правоприменения. К примеру, тотальный запрет на курение в госучреждениях по факту означает, что там будут курить. А отказ вернуть промилле означает, что реальное пьянство за рулем карать невозможно. Путинский законопроект может реально работать в реальной России потому, что в нём нет этого ханжества.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
