Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
На седьмом месяце внутриутробного развития ребенок начинает различать звуки материнского голоса. Он доходит до него через несколько оболочек, которые его окружают, немного измененным. Многочисленные эксперименты доказали, что ребенок не просто слышит, но и запоминает эти звуки. В одном исследовании будущие мамы в течение двух последних месяцев беременности читали один и тот же ритмический стишок дважды в день. Когда их малыши появились на свет, то им включали магнитофонную запись этого стихотворения тогда, когда они сосали молоко в определенном ритме. Если дети меняли ритм потребления молока, то им читалось другое стихотворение с иной ритмической структурой. Оказалось, что новорожденные предпочитали пить молоко так, чтобы слышать привычное стихотворение [220]. Известно, что и позднее дети предпочитают то, что много раз прослушали, любому новому произведению. Это обусловлено психологической особенностью, согласно которой красивым становится привычное. Наши близкие кажутся нам привлекательными по этой причине.
Безусловно, ребенок не понимает смысл слов, но он воспринимает ритм, тембр, тональность материнского голоса и привыкает к нему. Теперь вне зависимости от музыкальности матери, с точки зрения европейской культуры, для данного ребенка ее голос – самый прекрасный голос в мире.
Особенности пребывания в утробе матери таковы, что любое перемещение матери ведет к движению ребенка. Последнее стимулируют чувствительные нервные окончания спинного мозга, что провоцирует более быструю их миелинизацию (изоляцию) [239]. Любая дополнительная стимуляция сенсорных рецепторов способствует более эффективному процессу миелинизации в нервной системе, прежде всего, в тех ее отделах, которые подвергаются стимуляции.
Неродившиеся дети ощущают примерно одинаковые комплексы звуков, на каком бы конце света ни находились их матери. Стимуляция извне способствует развитию слуха ребенка, поскольку, как уже говорилось в главе 2, получая информацию, нейроны обучаются ее обрабатывать. Эта стимуляция, будучи необходимой, не должна быть и чрезмерной, потому что слишком интенсивное воздействие, напротив, снижает скорость созревания нервной системы. Оптимум стимуляции возникает тогда, когда мать спокойно совершает некоторую деятельность. Мы помним, что у нее снижен иммунитет, и ей опасно находиться в больших компаниях.
Разнообразие адекватных, но не чрезмерных ощущений, испытываемых ребенком до рождения, подготавливает нейроны к анализу стимулов внешнего мира после рождения, а значит, и к более эффективной работе всего мозга в дальнейшем. Опыт взаимодействия с матерью в этот период формирует потенциал, который дает ребенку возможность вступить в контакт с любым языком мира, любой культурой и освоить их [34].
5.4. Слушание музыки как творческий процесс
«Музыку слушают многие, а слышат немногие… Слышать так, чтобы ценить искусство, – это уже напряженное внимание, значит, и умственный труд, умозрение» [17]. Прежде чем начать творить во «взрослой» музыке, ребенок должен научиться ее воспринимать.
Музыка – искусство звука, развертывающееся во времени. Музыкальное восприятие основывается на анализе особым образом организованных звуков. Эта организация происходит по разным основаниям. Организация звуков по высоте называется музыкальным строем и формирует мелодию, по времени – ритмом, по громкости – динамикой, по качеству звучания, благодаря которому звуки одной и той же высоты и интенсивности можно отличить друг от друга, – тембром. Соотношение сильных и слабых долей составляет метр. Организация звуков на основе их устойчивости или неустойчивости в мелодии называется ладом. Структура ладов и аккордов составляет основу константности (постоянства) музыкального восприятия [121].
Ладовое чувство формируется у ребенка в процессе знакомства с ладотональными принципами организации музыки, принятыми в культуре, в которой он развивается [79]. Доказано, что различение звуков по высоте взрослым дается лучше, чем детям, а обученным людям – лучше, чем необученным. Это означает, что в механизмах звуковысотного слуха важную роль играет активность самого слушателя, его ориентированность на восприятие различий звуков именно по высоте, а не по какому-то иному основанию.
Точно такой же процесс существует и в речи: человек должен активно вслушиваться и анализировать ее, чтобы понять. Когда мы невнимательны к речевому потоку вокруг, мы не придаем ему смысла, он журчит как некая мелодия. Отличие заключается только в том, что речь в большинстве европейских культур не ориентирована на различение высоты звуков. Но есть такие народы, например тхай (в Юго-Восточной Азии), у которых одинаково произносимые слова на разной высоте звучания имеют разный смысл. Следовательно, дети этой народности при обучении речи должны учитывать не только характер фонем, составляющих слово, но и высоту звука, на которой они произносятся. Оказалось, что все люди этой народности имеют тонкий музыкальный слух, поскольку могут различать 1/4 тона. В европейской традиции, где нет таких требований к речи, наличие музыкального слуха связывают со способностью различать ступени только в полтона [185]. Однако необходимость вслушивания в речь кажется естественной для всех людей, тогда как необходимость мыслить при восприятии музыки для многих является откровением.
Изменение состава звука по высоте составляет основу речи, которая в значительной степени формирует слуховой аппарат человека. С этой точки зрения любой человек, умеющий говорить, может воспринимать музыку. В этом случае неумение ее слышать – это не проблема ребенка, а проблема его воспитания. Например, известно, что множество логопедических недостатков у современных дошкольников можно объяснить тем, что родители недостаточно говорят с детьми и мало им поют.
В. П. Морозов (1992) исследовал инвертированную речь, то есть проигранную задом наперед магнитофонную запись обычных высказываний. Оказалось, что лингвистический смысл инвертированной речи практически не узнается. Однако дополнительные ее составляющие – эмоциональная окрашенность, принадлежность человеку определенного пола, возраста и даже веса и роста – практически не изменялись по сравнению с неинвертированными записями. Это также свидетельствует о том, что мозг параллельно различным образом анализирует смысловую и эмоциональную составляющие речи. Мы уже упоминали, что смысловая составляющая связана с левым полушарием мозга, а эмоциональная – с правым. Но и звуковысотные характеристики анализируются правым полушарием, тогда как ритмические последовательности – левым [98]. Именно поэтому ритмические языковые игры повышают возможность мыслить музыкальными фразами и улучшают ритмическое музыкальное восприятие [205].
Звуковысотные и ритмические характеристики музыки составляют единый психологический комплекс, который принято называть контуром. Оказалось, что уже 8-10-месячные младенцы могут восстанавливать целостный контур знакомой мелодии по отдельным деталям [286]. Это означает, что они меняют свое поведение тем или иным образом, когда слышат не всю известную мелодию, а только ее часть.
Если человек, слушая музыку, может подпевать, сопровождая ее голосом, то он точнее различает высоту звуков, чем в том случае, когда только слышит ее. Более того, при прослушивании знакомой мелодии можно зафиксировать изменение состояния мышц, которые должны участвовать в воспроизведении звуков мелодии, хотя человек молчит и только слушает. Такие движения мышц называют компарирующими (сравнивающими). Подобные компарирующие движения органов артикуляции заранее приводят голосовой аппарат в оптимальное состояние для воспроизведения слышимого звука. Следовательно, чтобы лучше слышать, нужно больше петь [96]. В этом проявляется общая психофизиологическая закономерность: чтобы определить эмоцию другого, каждый человек интуитивно имитирует ее своими лицевыми мышцами. Таков способ опознания любого внешнего стимула (звуков, лиц, эмоций и т. д.), данный человеку от природы [125]. Мы все время подстраиваемся под воспринимаемое, чтобы уточнить его качество.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
