Клер не ответила.
Спустя минуту кузины оказались в комнате Сибиллы.
– Я все ему рассказала, – объявила та. – Он просто в ярости. Представляю, каково сейчас приходится нашей красотке Роланде!
Она замолчала, прислушалась, многозначительно подняла палец и шепнула Клер:
– Ага, началось!
– Что же он сказал, Сиб?
– Он сказал: «Да с какой стати она вмешивается в мои дела? Она что, вообразила, будто я – ее собственность? Я ничем ей не обязан. Она сама навязалась мне!» Я сказала патрону, что ты собираешься уехать, потому что Роланда тебя оскорбила. А он ответил: «Если одной из них и придется уехать, то это будет Роланда!»
– Но я совсем этого не желала, Сиб. О нет, только не это! Все будут думать, что я прогнала фаворитку, чтобы занять ее место.
– Да он прекрасно знает, что ты не хочешь и не можешь стать его любовницей. Вот только я не удивлюсь, если в ближайшие дни он сделает тебе другое предложение… невероятное… неожиданное!
– Какое?
– Жениться на тебе.
– На мне? – вскричала Клер.
– О, конечно, ничего такого он мне не сказал. Но что-то мне подсказывает… Ты бы послушала, как он говорил о ней, о ее бесстыдстве, а потом о тебе, о твоей прелести, о твоей чистоте, о твоем уме, о своем желании покончить с интригами и случайными связями… Впрочем, посмотрим, – может, я и ошибаюсь. Нет, ты только подумай, Клер! Что, если ты станешь госпожой Ларрак, с его состоянием, с его могуществом, ты, которая еще три месяца назад пасла овец в своем Сарразаке!.. Знаешь, в Париже все просто обалдеют! А потом, представь себе, что ты будешь женой патрона, моей патронессой! Я и не подумаю завидовать тебе, напротив – буду гордиться тем, что устроила этот брак.
– Да ты с ума сошла, Сибилла! Я никогда не соглашусь.
– Ой, только не надо этих ребяческих капризов, лапочка! Таким, как Ларрак, не отказывают. Ты только представь себе, сколько мы сможем сделать все вместе – ты, я, Роже, папа. Нет-нет, молчи, Мелизанда, а то наговоришь глупостей. Лучше иди-ка ты спать и выспись хорошенько, чтобы завтра быть красивой. Хочешь таблетку веронала?.. Ну, обними меня, лапочка, и ступай, я так взволнована, просто сама не своя.
Клер провела ужасную ночь. Наутро она проснулась с тяжелой головой: ее разбудил приход горничной Терезы, вошедшей, чтобы раздвинуть шторы.
– Мадемуазель уже известно, что мадам Верье уезжает в полдень из Динара?.. Да-да, мадемуазель. Она звонила рано утром в Париж. А потом взяла да велела мне скоренько собрать ее вещи: мол, ей не хочется надолго оставлять месье Верье, который скучает за мадам.
Клер накинула белый шелковый пеньюар и, не прибрав волосы, вбежала к Сибилле, которая делала гимнастические упражнения, распростершись на ковре.
– Сиб, она уезжает!
Сибилла изогнулась так, что достала пальцами ног до затылка.
– Прекрасно! – сказала она. – События идут полным ходом!
В это же время Ларрак вызвал к себе Ларивьера.
– Послушай, старина, – сказал он, – сегодня ночью я принял важное решение. Я женюсь. Да-да, на Клер Форжо. Я вижу, ты ничуть не удивлен?
– Ничуть, патрон.
– Правда? Значит, ты этого ждал? Ну, тем лучше! Ты проницательней меня. Вот что произошло: Роланда повела себя глупо, неловко и нагло. И малышка решила уехать. В результате я обнаружил две вещи. Первое: я не хочу обходиться без Клер. Второе: Я не могу выносить Роланду. Отсюда два решения. Первое: порвать с Роландой. Второе: жениться на Клер. Ты одобряешь?
– Целиком и полностью. Но если выражаться четко, как вы, патрон, то одобряю на двух условиях. Первое: нужно спросить мадемуазель Форжо и получить ее согласие. Второе: нужно, чтобы разрыв с мадам Верье не повлек за собой отставку месье Верье, которого на данный момент, трудно будет кем-то заменить.
– Вполне согласен. Что касается самого Верье, это я беру на себя. Сегодня же утром поеду в Сен-Дени и за сутки улажу этот вопрос. Надеюсь, Верье не станет сердиться на меня за то, что я возвращаю ему жену.
– Кто знает, – ответил Ларивьер. – Пути мужей неисповедимы.
– Что же касается малышки, – продолжал патрон, – этим займешься ты. На меня она наводит робость своими светлыми глазами. И потом, откровенно говоря, мне некогда заниматься любовным воркованием. Сибилла и ты, вы оба, уладите этот вопрос до моего приезда, так чтобы завтра мне осталось только сделать предложение.
– А вам не кажется, – сказал Ларивьер, – что она будет разочарована и даже обижена, если вы предварительно не поухаживаете за ней, как положено?
– Старина, я ведь часто говорил тебе: залог победы – неожиданность и скорость. В любви это так же верно, как в бою. Если я начну ухаживать – что у меня всегда плохо получается, – она попросит время на раздумье, на то, чтобы узнать меня получше… А я в данный момент, со всеми моими проблемами, просто не могу жить в подвешенном состоянии. Более того, лучше мне не видеться с ней до отъезда в Париж. Через четверть часа я потихоньку уеду на машине. Лишь бы только Роланда об этом не узнала: она попросит захватить ее с собой, в пути попытается снова обольстить меня… и вполне способна преуспеть в этом.
Около одиннадцати часов утра Роланда спустилась на пляж, чтобы попрощаться с Сибиллой и Клер. Она полностью владела собой, даже была весела:
– Представьте себе, дорогие мои, я должна вернуться в Париж. Билли позвонил мне сегодня утром; он неважно себя чувствует: жара и работа совсем его доконали. Словом, ему необходимо мое присутствие, а когда дело идет о моем муже, для меня нет ничего важнее. И потом, есть еще одна причина: английское посольство просит, чтобы я взяла на себя должность председателя общества по приему британских солдат. Один бог знает, как мне ненавистны почести и церемонии, но я никогда не отказываюсь выполнять свой долг. Разумеется, мне очень жаль расставаться с вами. Здесь было так приятно. We were a happy family…[61]Но я довольна, что увижу моего Билли-Вилли. И к тому же я обожаю Париж летом!
Она расцеловалась с Сибиллой и Клер. Ларивьер проводил ее на вокзал. Во время обеда Сибилла спросила мажордома:
– Оноре, сегодня утром мадам Верье звонили из Парижа или мадам Верье сама звонила в Париж?
– Мадам Верье сама звонила в Париж, мадам. Два раза.
– Благодарю, Оноре.
XXII
Разговор Ларивьера с Клер напомнил девушке о послах, которые в старину от имени и по поручению своего короля венчались с какой-нибудь иноземной принцессой. Казалось, ему даже в голову не приходило, что она может отказаться, но больше всего Клер удивляло то, что и сама она не думала всерьез о возможности отрицательного ответа. Однако она попыталась объяснить Ларивьеру, почему сомневается и хорошо ли поступит, приняв это предложение.
