Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
На улице я обернулся, окинул взглядом мрачную громаду штаб-квартиры полиции и зябко поежился, припоминая подробности допроса. И хоть пояс по-прежнему оттягивала кобура с табельным пистолетом, решил заглянуть в арсенал как-нибудь в другой раз.
«К черту!» – только махнул я рукой и отправился в «Винт Архимеда».
Рамон Миро сидел за стойкой, пил белое вино и листал газету. В мою сторону он не взглянул, сделал вид, будто не заметил. А вот набившиеся в питейное заведение констебли враз умолкли, ясно давая понять, что известие о гибели инспектора уже успело облететь весь Ньютон-Маркт.
Не обращая внимания на изнывавших от любопытства коллег, я уселся рядом с напарником и попросил хозяина бара:
– Алмер, принеси лимонада, будь добр.
Толстый фламандец посмотрел на меня с нескрываемым сомнением, пришлось достать бумажник и припечатать к потемневшим доскам стойки последнюю пятифранковую монету. Алмер стряхнул ее в карман фартука и только после этого отправился на ледник.
– Рамон, будь добр, оторвись на минуту от газеты, – попросил я тогда напарника, наперед зная, что крепыш лишь делает вид, будто увлечен чтением, а на деле просто пытается столь немудреным способом оттянуть неприятный разговор.
Иначе и быть не могло – статья «Атлантического телеграфа», в которую вперился глазами констебль, была посвящена похоронам известного дирижера, а мало что раздражало моего сослуживца сильнее светской хроники.
Рамон с обреченным вздохом отложил газету и развернулся ко мне.
– Да, Лео?
Я взял у вернувшегося с ледника фламандца кувшина лимонада, наполнил свой бокал и только после этого, осторожно подбирая слова, произнес:
– Рамон, если ты, вопреки приказу инспектора, решил доложить начальству о подкопе, почему сначала не предупредил меня? Я попал в дурацкое положение, знаешь ли.
Вместо ответа констебль передвинул мне газету. Я поначалу не понял, какое отношение к нам имеет самоубийство дирижера, потом обратил внимание на соседний заголовок и беззвучно выругался.
«Происшествие в иудейском квартале!» – гласила шапка расположенной снизу статьи.
Ну что за невезение?!
История вышла – банальней не придумаешь. Закрытая несколько дней кряду цирюльня насторожила соседей, они решили проверить хозяина, наткнулись на полный трупов подвал и вызывали полицию.
– Думал, ты читаешь газеты, – укорил меня Рамон.
– Только не сегодня, – поморщился я. – Проклятье! Меня чуть наизнанку не вывернули!
– Пытался юлить?
– Пытался, а то как же!
– И чем все закончилось?
– Отстранили до окончания расследования.
Рамон покачал головой.
– Выходит, мне еще повезло, – усмехнулся он. – Я-то Ле Брену сразу все рассказал.
– Ле Брену? – удивился я. – Он тебя допрашивал?
– А тебя разве нет?
– Был там еще один, – мотнул я головой, не желая вдаваться в подробности.
В этот момент часы начали отбивать двенадцать, Рамон Миро с досадой глянул на них, соскользнул с высокого стула и в пару глотков допил вино.
– Пора на смену, – сообщил он, застегивая медные пуговицы мундира.
– И куда тебя отрядили?
– Улицы патрулировать, куда еще? – хмыкнул констебль, надел фуражку и поправил ее, ухватив за козырек.
– Будь другом, пройдись по ломбардам, – попросил я тогда. – Поспрашивай об одной безделице, возможно, ее оставляли в заклад.
– И что мне с того?
– Десять франков лишними точно не будут, так?
– Двадцать.
– Да там красная цена пятерка, а тебе все равно без дела по улице слоняться!
– Хорошо, – согласился констебль, – поспрашиваю. Что за безделица?
– Ничего особенного, перстень студенческого братства Мюнхенского университета.
– Прямо сейчас и займусь, – пообещал Рамон.
– Газету оставишь? – спросил я, отпив лимонада.
– Забирай, – разрешил констебль и вышел на улицу.
С окончанием пересменки свободных мест в баре изрядно прибавилось, поэтому я взял номер «Атлантического телеграфа» и перенес кувшин на столик у окна.
Солнце на улице припекало не на шутку, тени жались к домам, словно перепуганные дворняги к ногам хозяина, а врывавшийся в открытое окно ветер хоть и шевелил занавески, но скорее дразнил мнимым обещанием прохлады, нежели мог прогнать накатившую на город жару. Выходить на улицу не хотелось.
Я вновь наполнил стакан лимонадом и задумался, не заказать ли обед, но вовремя вспомнил о пустом кошельке и решил потерпеть до ужина, который взялась готовить Елизавета-Мария.
Отпил лимонада и начал разобрать прихваченную с собой из дома корреспонденцию, но та особым разнообразием не отличалась. Сплошь счета, требования оплаты, извещения о превышении кредита и уведомления о наличии просроченных платежей.
Франки, франки, одни франки у всех на уме!
Золотой телец давно уже поработил наш мир, и низвергнуть этого кумира было не под силу ни социалистам, ни анархистам. Деньги нужны всем, и я исключением вовсе не являлся.
Настроение испортилось окончательно, я без разбору отправил бумаги в мусорное ведро, в пару глотков осушил стакан лимонада и отправился домой.
4
Скука – это страшно. Скука день за днем, вечер за вечером выматывает человека, подтачивает его душу, лишает вкуса к жизни.
В детстве я часами сидел на подоконнике и в подзорную трубу разглядывал с высоты холма городские крыши. Не самое увлекательное занятие для ребенка четырех-пяти лет, но для меня тогда была важна любая возможность хоть чем-то себя занять: понаблюдать за работой повара, погонять по саду наглых галок, поиграть со своим вымышленным другом в шахматы или даже разобрать механизм сломанного будильника.
Отец вечно пропадал в городе, мама тяжело болела, слуги хлопотали по дому, а до книг из библиотеки я тогда еще не дорос, мог только выискивать редкие картинки да перелистывать любимый мамин томик «Приключений Алисы в Стране чудес» с иллюстрациями Джона Тенниела.
До пяти лет я был предоставлен самому себе и при этом заперт на территории усадьбы. Немудрено, что я знал каждый закуток в доме, каждый куст в саду. Я придумывал сотни способов развлечься, но надолго они занять меня не могли. И тогда приходила скука. Иной раз она допекала так, что хотелось выть волком.
Позже я считал те годы самыми счастливыми в своей жизни.
Почему вспомнил об этом сейчас?
Всему виной был старший инспектор Моран. После общения с ним захотелось запереться в библиотеке и носа на улицу не казать. Пару недель не попадаться никому на глаза, не привлекать ничьего внимания; дождаться, пока улягутся круги на воде.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
