Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
– Может, разрешишь мне сесть в машину, парень? Я уже зажарился на солнце…
Парень мучительно думает – жаль его. Уже говорил – совсем американцы для таких игр не годны. Ну как может быть разведчиком парень, которому с детства вдалбливали, что ложь хуже убийства.
Парень думает. Потом толкает дверь:
– Хорошо, садитесь.
– Дверь не закрывать! – командуют мне сзади.
Да пошел ты.
В «Субурбане» темно из-за защищенных броней стекол. На полную мощность включен кондиционер…
– Итак?
– Итак, ваш агент раскрыт.
– Кто именно, сэр?
– Ты из Висконсина? – вдруг спрашиваю я.
– Нет, из Милуоки, – отвечает парень, и тут понимает, что сболтнул лишнее.
– Правый карман рубашки, – говорю я, – на груди.
Парень лезет в карман – его добычей становится карточка памяти. Она чистая – вчера я в отеле целый час потратил, перенося на нее полученную информацию. Ручками. Но это – самое надежное, хотя и самое трудоемкое. След оборван раз и навсегда.
– Что это?
– Информация о провалившемся агенте. Таком, о котором ты ничего не знаешь и знать не будешь, пока не переедешь в кабинет на крайнем этаже в Лэнгли.
Парень с сомнением смотрит на карточку:
– Хочешь сделать карьеру?
…
– Так вот, это – твой шанс. Тот самый, который бывает один раз в жизни. Передай это наверх, и твое имя будет на слуху. А ты понимаешь, что это значит.
Понимает. Отлично понимает. Новое назначение получают обычно не те, у кого лучше показатели, а те, чье имя на слуху у руководства. Когда возникает вопрос «кого?», вот и отвечают – а там, в Багдаде, есть дельный парень… Как его там. Может, его?
– …Там же, на карточке, процедура связи. Кому надо, тот сможет меня найти способом, там описанным. По-другому искать не советую.
Парень решается – сжимает карточку в руке.
– Я могу выйти? – подчеркнуто вежливо спрашиваю я.
Он кивает.
Я выхожу на свет божий, щурясь от непривычного после полутьмы «Субурбана» солнца. Протягиваю руку:
– Пистолет.
Охранник колеблется. Затем отдает мне пистолет.
– Ауфидерзеен. Счастливо оставаться…
Да. Да. Того агента, который выдал мне Борек, который к нам под кожу залез в Москве, – я его американцам и сдал. Как пустую тару.
Зачем я это сделал? Ммм… Зачем же я это все-таки сделал.
Как думаете, что было бы, если бы я, как и положено, сдал информацию о внедренном в СВР агенте кому-то из наших? Ну, наверное, СВР попыталось бы его без шума обезвредить. Без шума – это потому что если с шумом, то придется отвечать за то, что все это время на самой верхушке СВР работал американский агент. А заодно они могут попытаться обезвредить и меня, что мне совсем даже ни к чему. А ФСБ, скорее всего, попыталось бы протолкнуть дело до самого верха для того, чтобы начался грандиозный скандал и опять поднялся бы вопрос о целесообразности самостоятельного существования СВР. При этом никто в ФСБ особо не был бы заинтересован в том, чтобы предателя реально взяли и реально судили. Скорее наоборот – они сделают все, чтобы выпустить его за кордон, тем самым усугубив вину прошляпивших его лиц.
Что потом? Суд. Расстрела не будет, дадут лет двадцать. Потом в Штатах провалится очередной агент, чей провал конечно же не нанесет разведдеятельности России в США никакого вреда – и предателя с помпой на него поменяют. Картина маслом, в общем, Репин нервно курит в сторонке.
А польза-то от этого всего где?
Как это поможет мне в игре? Как это поможет мне понять, что, ко всем чертям, здесь происходит? А? Не слышу? Какую пользу получу я, и, если брать по-крупному, какую пользу получит моя страна от этих шаманских танцев вокруг предателя?
Да никакой пользы нет. Дерьмо одно.
А мне надо раскручивать ситуацию. И самое лучшее, что в этой ситуации я могу сделать, – столкнуть лбами интересы американцев и израильтян и посмотреть, что из этого выйдет.
Америка и Израиль – уже давно не партнеры, скорее их отношения напоминают отношения мужа и жены, которые даже не делают попыток сохранить опостылевший брак, а просто делают вид. Америка уже больше не может диктовать свою волю на Востоке, и все потому, что боксер она теперь пробитый. Теперь каждая шелудивая шавка на арабской улице знает, что американцев можно и нужно бить. К тому же у берегов Израиля открылось громадное месторождение газового конденсата, и Израиль не дал Америке в него зайти через ливанский блок скважин. Открою маленький секрет – туда заходим мы, через блок Иран – Ирак – Сирия – Ливан и через контакты с «Хезболлой». Но американцы Израилю все равно не простили. Американцы сейчас отчетливо понимают, что дружба взасос с Израилем – это не актив, а пассив, он не только не приносит выгоды, но и автоматически омрачает отношения со всем арабским миром, сужает выбор возможностей. Так что американцы с большим интересом кинутся бить Израиль, если будет что-то конкретное.
Израиль переварил большую еврейскую алию девяностых – из бывшего СССР, и свежая кровь, влитая в его жилы, сделала его куда жестче и сильнее. Конечно, попались в алие и такие скользкие мрази, как Борек Юхмин с его еврейским молодежным центром, но основа-то была здоровая. Советский еврей – это не европейский еврей, он родился и вырос в сверхдержаве, служил в армии, привык к не самым лучшим условиям жизни и не испытывает особой благодарности к Америке. В нем есть то, чего нет в европейцах, родившихся в маленьких и никому не интересных странах, – самость. Привычка жить, ни от кого не завися и ни к кому не испытывая благодарности. Для него Америка – не благодетель, позволяющий его стране жить, а в лучшем случае – партнер. Так что Израиль в стороне не останется и с повинной не пойдет. Это-то мне и надо.
Что-то происходит. Точнее, что-то готовится. Американцы и израильтяне владеют какими-то кусками информации. По моим прикидкам – израильтяне не просто владеют куском, а в чем-то замешаны. И они умеют здесь работать, чтобы довести дело до конца. Но у американцев есть одно преимущество – они могут прослушать любой канал связи на планете. А израильтяне с таким никогда не сталкивались, МОССАД не привык работать под профессиональным наблюдением. Если я столкну лбами ЦРУ и МОССАД, есть шанс, что ЦРУ сольет мне правдивую информацию, дабы наказать израильтян. Но есть также и шанс, что они договорятся, а мне – пустят пулю в лоб, чтобы не мешал внезапно возникшей трогательной дружбе. Такова игра. И я предпочитаю играть в нее, чтобы не играли на меня…
Лэнгли, штат Виргиния
22 мая
Алекс С. Подольски был совсем не супермен – просто добропорядочный и добросовестный американец, к которому, когда он еще учился на четвертом курсе Йеля, в баре подсел неприметный мужчина и как-то незаметно завел разговор, в конце которого последовало предложение поработать на Соединенные Штаты Америки. Тогда вербовать людей было легко – 2001 год, шок от падения башен в прямом эфире еще не стерся неумолимым бегом времени… Все было свежо, все происходило с ними. Надо быть американцем, чтобы понимать, какой это был шок… Русские, которые во время Второй мировой отбивали врага от Москвы и от Волги, у которых перебили полную школу детей, полную больницу, полный театральный зал, – этого не поймут. В Америке же сто пятьдесят лет не было серьезных войн… Даже и Гражданская по европейским меркам тянет на так… небольшую разборку феодальных баронов. Неожиданное и жестокое нападение, свершившееся в самом центре страны, дало американцам понять, что они уязвимы, что проблемы не отделены от них морями-океанами, что они здесь, рядом, за ближайшим углом. И с этим надо было что-то делать – американцы вообще люди действия.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
