Книга За нейтральной полосой - Сергей Самаров

– Да, вы правы... Ваша задача – на время заменить меня... – говорит господин Кито.

– В качестве кого? – спрашивает Циремпил, понимая, несмотря на уверения господина Кито, что в этом случае он обречен, тем не менее не отчаиваясь, потому что надежда всегда умирает последней.

– В качестве лица... Именно – лица, идентичного моему... Это, конечно, доставит вам некоторые неудобства... Вам придется стать постарше лет так приблизительно на двадцать... Но вообще-то, говоря по правде, это не великая проблема... Вот чтобы стать моложе, следует сделать пластическую операцию. Дорогая и ничего не гарантирующая процедура, к тому же достаточно длительная и болезненная. Мне она не подходит именно из-за длительности... А вот стать старше... – господин Кито усмехается. – Это достигается простыми косметическими средствами. Чуть-чуть седины в голову и изменение прически, несколько мазков лака на лицо, чтобы собрать морщины в нужных местах, тампоны между челюстью и нижней губой... Сначала это с непривычки мешает, но быстро привыкаешь... Конечно, если совсем уж не нравятся тампоны, можно поставить подкожно уколы теплого парафина, но парафин потом рассасывается в течение нескольких лет. Это может не понравиться еще больше, и лучше пользоваться тампонами, вынимая их, оставшись в одиночестве.

– И что же я должен буду делать, перевоплотившись в вас? – В голосе Дашинимаева слышится неподдельная горечь, может быть, даже обреченность из-за невозможности выбора.

– Жить... Ходить в банк и снимать некоторые средства, чтобы все это видели, – я научу вас повторять мою банковскую подпись, это несложно...

– Это действительно несложно. По основной профессии я художник.

– Еще лучше... Вы говорите по-английски?

– Плохо.

– Я оставлю с вами специалиста, который будет ускоренным методом обучать вас языку. Не полностью языку, не для постоянного общения, но устоявшимся выражениям, которые будут вам необходимы... Банковские служащие тоже владеют только несколькими расхожими фразами. Это не вызовет подозрений.

– Пусть так...

– Дальше. Иногда будет необходимо заглядывать в американское консульство, чтобы выяснить какой-то вопрос, – там меня знают в лицо, но близких знакомых нет, и все должно пройти нормально... Что же касается языка, то мы придумаем какое-то осложнение с горлом... Наложим повязку, и говорить за вас будет другой человек. Говорить то, что следует. Вы вынужденно будете только кивать... Это даже лучше, потому что обыденное посещение может не запомниться, а такое посещение запомнится наверняка. Дальше. Показываться в людных местах. Пару раз придется побывать на приемах. Там возможно повторение варианта с консульством, но в крайнем случае приемы можно и отменить...

– И как долго будет длиться такое перевоплощение?

– Около двух месяцев, я полагаю. Может быть, чуть больше. Естественно, я понимаю, что у вас есть собственные дела и планы и я вынуждаю вас от них отказаться. А вам, думаю, не очень хочется отказываться. Поэтому, не обессудьте уж, при вас постоянно будут находиться несколько человек из моего окружения. Они будут вас инструктировать, они будут выполнять по вашему заданию все необходимое, и они же будут следить за вами, чтобы вы не наделали глупостей, на свою же беду.

В дверь осторожно стучат. Господин Кито недовольно морщится – он не любит, когда его прерывают, и что-то говорит на незнакомом языке. Дверь открывается, и входит высокий худощавый мужчина во всем черном. Черный распахнутый кожаный плащ чуть не по полу тащится... И даже галстук на черной сорочке тоже черный, хотя и кожаный...

Мужчина выглядит обыкновенным немцем-гестаповцем, какими обычно их показывали в советских фильмах времен молодости Дашинимаева. Но разговор ведется явно не по-немецки. Это Дашинимаев понимает, потому что немецкая речь легко узнаваема благодаря обилию жестких лающих звуков. После короткого доклада и ответа на несколько вопросов господина Кито человек в черном уходит, махнув при развороте полами своего плаща, как гигантский ворон крылом. При этом даже легкий ветерок поднимает.

– Да... Положение усложняется... – говорит господин Кито, когда дверь закрывается и он поворачивается лицом к Дашинимаеву. И смотрит с таким сочувствием, с такой неподдельной печалью в глазах, что хочется поверить в его искренность.

– Что-то случилось? – интересуется Циремпил, хотя интерес в его вопросе почти не слышен. Тон равнодушный. Он еще не понимает, что господин Кито ему сочувствует.

– Уже нашли тело профессора Родича. Быстро они работают... Сразу взялись за раскрутку дела... Отыскали сотрудников профессора из лаборатории и из университета, которые знали, что он сегодня встречает вас. Они даже знали, что он с вокзала повезет вас к себе домой. Таким образом, вы теперь первый и единственный подозреваемый в деле об убийстве известного историка. Хотя мотивы преступления пока не определены. Должно быть, экстренным порядком запрашивали Россию... Теперь это делается быстро – через электронную почту... Из России прислали вашу фотографию и отпечатки пальцев... Отпечатки пальцев совпали с обнаруженными дома у Родича... Начался розыск... И уже показали вашу фотографию по телевидению в выпуске дневных новостей... Вам теперь просто опасно появляться на улицах. Вас узнает каждый полицейский. Вы человек приметный, как и я... Восточная внешность... Понимаете? Здесь есть представители нашей расы, но не слишком много, чтобы на них, как в России, не обращали внимания. Здесь внимание будут обращать на каждого, а это при немецкой пунктуальности и аккуратности чревато последствиями. А самое главное и неприятное в том, что у полиции нет никакой другой версии, потому что профессор был любим коллегами и, по их утверждению, не имел врагов. Вообще, был душевным и отзывчивым человеком, которого все любили... Теперь даже за границу вас вывезти, похоже, не удастся... Сразу арестуют... А вы сами, наверное, слышали, что такое немецкая полиция... Об этом во всем мире знают... Если у них нет другой версии, они заставят вас признаться...

Циремпил от такого сообщения просто теряется. Даже рот приоткрывает, потому что дыхание перехватывается в горле сухим спазмом, и шире раскрывает узкие глаза. Он сам понимает, что его положение не из приятных. И доказать свою непричастность он не сможет. Действительный рассказ о происшедшем вызовет у полицейских только смех и недоверие. Выросший в России с ее своеобразными порядками и нестандартным отношением к законам со стороны органов власти, Циремпил даже не думает о таком понятии, как презумпция невиновности. Не думает о том, что свою невиновность доказывать ему не будет необходимости, потому что немецкая полиция должна будет доказать его вину, а это тоже невозможно. Высказывание господина Кито, хотя ничего плохого о немецкой полиции он не слышал, ошарашивает Дашинимаева. В плохое, когда этим пугают, всегда легче верится, чем в хорошее...

– И что теперь? – с легким хрипом в голосе спрашивает он.

– Я подумаю... Но нас перебили в самом интересном месте... И потому... Подумайте и вы относительно моего предложения... Кстати, я забыл сказать об оплате... Я буду выплачивать вам по десять тысяч евро в неделю... Работа не обременительная, даже слегка скучноватая, хотя сначала вы будете чувствовать некоторые неудобства от изменения внешности. Оплата тоже не самая большая, тем не менее это все же оплата, хотя я мог бы вас и просто принудить к сотрудничеству силой...