Хотя большинство представителей клана Джермейнов Бьюмонтов слышали игру Сильвии в прошлую субботу, никто даже не подозревал о том, что арфистку и Винсента что-то связывает. Известие о расторжении помолвки с Оливетт Колдуэлл стало громом среди ясного неба. И теперь все горели нетерпением узнать, для кого предназначен огромный букет алых роз в руках Винсента. Уж не обзавелся ли он новой дамой сердца, да еще так быстро?
Патриция Эсперанса с удовлетворением думала о том, что Оливетт сама, своими стараниями лишила себя последней надежды на примирение с Винсентом. А вчерашняя ее попытка манипулировать Сильвией и Винсентом до какой-то степени оправдывала саму мисс Джермейн Бьюмонт с ее маленькими интригами. Впрочем, у кого повернется язык назвать интриганкой тетю, пекущуюся о счастье любимого племянника!
Но что, если Сильвия изберет карьеру профессионального музыканта, ведь для этого у нее есть все данные? Будет ли она при этом хорошей женою для Винсента?
Возможная женитьба племянника и связанные с ней проблемы по-прежнему беспокоили мисс Джермейн Бьюмонт, однако куда меньше, чем когда его невестой была Оливетт Колдуэлл. Сегодня Патриция Эсперанса готова была довольствоваться достигнутым и терпеливо следить за развитием событий.
Сильвия стояла за кулисой, дожидаясь приглашающей реплики Тони. Она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоить нервы. Где-то в зале сидят и ее родители. Они специально приехали издалека, чтобы полюбоваться на дочь в час ее триумфа. И старший брат с женой тоже здесь. Все они искренне переживают за исполнительницу. И у них будет повод гордиться мною, твердо решила Сильвия. Сегодня никаких фальшивых нот! Никаких ошибок! Сегодня она сыграет как никогда!
По залу из конца в конец прокатилось эхо последнего звучного аккорда, и слушатели взорвались аплодисментами. Тони встал, поклонился, прошелся по сцене с микрофоном в руке, приготовившись объявить «новую восходящую звезду». Изящно и непринужденно — о, как завидовала Сильвия его спокойствию! — Локхарт взмахнул рукой, призывая партнершу, и одарил собравшихся в ресторане ослепительной белозубой улыбкой.
Сердце Сильвии так и норовило выскочить из груди. Тем не менее она, ни разу не споткнувшись, прошла через всю сцену к роскошной арфе. Тони шагнул навстречу музыкантше, обнял ее за талию — и зал вновь зааплодировал.
— Здесь Патриция Эсперанса с племянником и прочие Бьюмонты, — шепнул Тони ей на ухо, и у Сильвии перехватило дыхание.
Винсент с семьей?
— Поддержка хоть куда, верно? Так что не робей и удачи тебе! — от души пожелал Тони.
Но потрясенная Сильвия последних его слов уже не услышала. Менее всего ожидала она от Винсента такого поступка… такого демонстративного жеста! Что это значит?
Может быть, мисс Джермейн Бьюмонт «в приказном порядке» согнала сюда своих родственников?
Но зачем? Для чего?
— Пока на свете существует любовь, пока мужчины не остаются равнодушными к чарам молодых прелестниц, а красавицы видят сны про прекрасных кавалеров, будет жить классическая оперетта! — произнес Тони Локхарт. — И мы открываем нашу программу зажигательной «Карамболиной» из «Фиалки Монмартра»! Леди и джентльмены, знакомая мелодия в новой аранжировке!
«Зажигательной» — вот именно! В сердце арфистки бушевал самый настоящий пожар. Но надо было обуздать бурю чувств, взять себя в руки! Именно этим отличается профессионал от любителя. Пусть вокруг рушится мир, а выступление продолжается! Сильвия уселась на скамеечку перед арфой, Тони в последний раз поправил поставленный перед нею микрофон — и струны дрогнули, затрепетали под пальцами исполнительницы. При чем тут, собственно говоря, Бьюмонты? Здесь ее собственная семья, и все родные и близкие гордятся ею и заранее предвкушают победу!
Нужно перевоплотиться, мысленно перенестись в праздничную, веселую атмосферу богемного Монмартра… Представить себе, будто они с Винсентом только что познакомились на городском карнавале… И все чудесно и замечательно, и ничего не предвещает беды…
Сильвия самозабвенно перебирала струны, все больше и больше подпадая под власть музыки. Она отлично помнила, как счастливы они были с Винсентом до того, как все погибло. Все свои чувства — радость неожиданной встречи, гордость женщины, ощутившей себя любимой и желанной, желание подарить любимому счастье — вкладывала она в игру, вспоминая то недолгое, такое неправдоподобное время, когда мир на краткий миг застыл в идеальном совершенстве.
И трюк сработал. Судя по тому, как восторженно ей аплодировали, Сильвия имела бешеный успех.
Один номер сменялся другим. Тони с блеском спел арию мистера Икс из «Принцессы цирка». Два хита из «Оклахомы» и проникновенную любовную песню из «Скрипача на крыше» — оба этих мюзикла неизменно милы сердцу всякого американца. И наконец зазвучала столь удавшаяся арфистке «Кармен».
В ресторане царила полная тишина: все слушали, затаив дыхание. Воздушные переливчатые глиссандо таяли в воздухе, звучные аккорды рассыпались каскадом нот. Сильвии и самой казалось, что никогда еще она не играла так вдохновенно.
Может быть, все дело в том, что в числе слушателей есть и Винсент… А может быть, ей отчаянно хочется оправдать веру родных и близких в ее талант. Как бы то ни было, с таким блеском возможно выступить только раз в жизни. Сегодня и впрямь ее звездный час. Очередная ария — на сей раз из оперетты «Граф Люксембург» — вызвала такой фурор, что зрители вскочили на ноги и закричали: «Браво!»
Тони усмехнулся и поднятым вверх большим пальцем дал понять: победа! Он прошелся по сцене, выжидая, пока аплодисменты стихнут. Сильвия видела: певец не просто самоутверждается. Ему действительно приятно дарить людям радость. И восторженный прием для него — что хлеб насущный.
— Спасибо, леди и джентльмены, спасибо вам, — вкрадчиво промурлыкал он в микрофон. — А последним номером нашей сегодняшней программы станет… «История любви»! Мелодия, вобравшая в себя все, что мы хотим от жизни. Приглашаю вас всех присоединиться к нам с Сильвией Морено в волшебном путешествии в тот запредельный мир, о котором все мы мечтаем, но куда попадают лишь избранные. «История любви», леди и джентльмены!
Гул голосов мгновенно смолк. Арфистка снова коснулась струн. Этой аранжировкой она от души гордилась: популярная мелодия так замечательно подходила к возможностям арфы, как если бы была написана специально для этого инструмента. Тони отступил в сторону, поскольку эта музыка в словах не нуждалась. Эффектное соло арфы звучало убедительнее самых поэтических метафор: струны то умоляли, то властно требовали, то горестно сетовали на жестокую несправедливость судьбы. Напев набирал силу, креп, волнуя и бередя души, пока наконец не стихло последнее серебристое глиссандо — словно растворившись в воздухе.
Несколько мгновений в зале царила гробовая тишина, как если бы все зрители до единого, подпав под власть неодолимых чар, не спешили возвращаться в мир реальности… Но музыка уже умолкла. И выступление закончилось.
Вот кто-то один восторженно захлопал, а в следующую минуту весь зал взорвался аплодисментами. Тони, изящно подав арфистке руку, вывел ее на середину сцены и картинно раскланялся. Сильвия чувствовала, как ее со всех сторон омывают незримые волны восхищения и восторга. «Еще!» — требовали собравшиеся в зале, однако репертуар исполнителей на сегодня иссяк.
