Она собрала капли росы, висевшие на металлических петлях заградительной сетки острова.
И тогда огромная масса накопленного горячего воздуха уплотнила влагу, и в изменившемся небе возникло темно-серое дождевое облако. На остров с невиданной силой посыпались молнии. Их улавливали громоотводы, устроенные вокруг водной сети, и они снова поднимались в небо. Вслед за ослепительными вспышками в темном воздухе грохотали громы.
Сила сейджинов уменьшилась: многих поразили электрические разряды, и они без чувств лежали на земле. Аэрокораблю Сферы пришлось спуститься ниже, чтобы не попасть в эту магнитную бурю.
— Валери, брось! — кричал Бримман. — Отпусти Силу, пока ты еще можешь ее контролировать! Мы же умрем все!
Ярость девушки взорвалась в последнем разряде молний. Валери связала нити Всеобъединяющего и толкнула их вниз. Ей удалось закончить ровно за секунду до того, как она без сил рухнула на землю.
Но еще прежде, чем ее колени коснулись земли, на Киото-2 пролился ливень. С неба текли потоки воды. Над островом гремела самая сильная гроза, которую здесь когда-либо видели.
— Ты вела себя безответственно, — сурово сказал Бримман.
Валери находилась в белой палате изолятора. За окнами светило солнце.
Девушка приподнялась и села на постели. Только теперь она заметила встревоженные лица Бриммана и Тибальда. Больше в палате никого не было.
— Что случилось?
— Девочка моя, — смягчившись, продолжил Бримман, — если бы ты сказала мне, что можешь так контролировать Всеобъединяющего, я бы перепоручил тебе руководить экспериментом. Ты нас всех чуть не испепелила.
— Я не нарочно, — пробормотала девушка. — Я была вне себя.
— Мы это заметили. Но главное…
— Что эксперимент прошел удачно, — закончил за него Тибальд. — Наши гости из Сферы остались под большим впечатлением.
— Дождь пошел?
Она помнила, словно в тумане, как по коже у нее стекала вода и мокрая одежда прилипала к телу.
— Еще какой! Ты обеспечила ВИЦ водой на ближайшие три месяца. Три месяца! Результат, превзошедший все ожидания.
Валери чувствовала, что у нее кружится голова. Леони. Она хотела увидеть ее, узнать, как у нее дела.
— А… другой эксперимент? — спросила она Тибальда.
И тут же раскаялась: Бримман ничего не знал о работе, Которую они проделали вдвоем с Тибальдом. Преподаватели обменялись странным взглядом, значение которого она не уловила, потом Тибальд ответил:
— У нас пока нет данных. Мы поговорим об этом, когда тебе станет лучше.
— Да мне уже отлично!
— Позже, я сказал. Сейчас тебе надо отдохнуть.
Оба ее посетителя встали. Тибальд попрощался с ней и, выходя, незаметно подмигнул, а Бримман еще ненадолго задержался в комнате.
— Валери, ты когда-нибудь раньше развивала так свою Силу? — спросил он в задумчивости.
— Один раз, в Институте. Когда сильно разозлилась. Но так никогда. Нет.
Бримман улыбнулся.
— Кажется, ты нашла свой катализатор. Злость. Очень хорошо. Ладно, я тоже пойду, но я хотел спросить у тебя: ты никогда не думала стать жрицей? У тебя, кажется, есть для этого все данные. Тебе, правда, придется изучить теологию и, главное, научиться пользоваться своим катализатором, а не позволять ему пользоваться тобой. Если неправильно направлять Силу, она может стать очень опасной.
Валери кивнула, и Бримман погладил ее по голове.
— Когда тебе станет лучше, зайди ко мне. Нам надо поговорить об этом… и о многом другом.
Девушка осталась одна и снова легла. Слова преподавателя еще долго вертелись у нее в голове. Злость.
Сила разыгралась в Валери от возмущения из-за нелепой смерти брата Леони. Она должна была ее увидеть.
Валери заметила коммуникатор, висевший в изголовье кровати, и набрала кухню.
— Алло! Это Валери. Я нахожусь… Не знаю где, в одной из палат изолятора. Вы можете позвать Леони?
В трубке долго молчали, потом наконец ответили:
— Леони больше нет, госпожа. Она… уехала.
— Что?
— Как вы сказали, вас зовут? Валери? Леони заходила к вам перед отъездом.
Валери прервала связь, не сказав больше ни слова. Уехала.
Она упала на кровать и двумя руками сжала подушку. Леони заходила проститься с ней, а она еще была без сознания. И теперь она ее больше никогда не увидит.
Валери чувствовала странную пустоту внутри. Вертоюла, их разговоры и даже стычки. Все кончено.
Потом ее пальцы нащупали что-то под подушкой. Записка на клочке бумаги, нацарапанные ручкой буквы:
Прощай. Каким-то странным непредвиденным образом ты стала мне подругой. Если тебе понадобится помощь, ищи красный цветок.
Валери вскочила на ноги.
22 МАЯ 2078 ГОДА. ДОНАУЭШИНГЕН, ГЕРМАНИЯ.
47є 57ґ С. III, 8°29′ В.Д., 706 М НАД УРОВНЕМ МОРЯ.
Лили вдруг почувствовала, что сильно устала. Было воскресенье, почти полдень, стояла страшная жара, а Франц вытащил ее из дома в восемь утра, чтобы показать ей достопримечательности Донауэшингена, городка с населением чуть больше двадцати тысяч человек.
Сначала он заставил ее сделать большой круг по историческому центру города, потом повел на пивной завод — гордость местных жителей, а теперь вот они, наконец, пришли сюда, к замку князей фон Фюрстенберг.
Лили оценила светлое и легкое пиво. И только теперь поняла, что, видимо, оценила его слишком высоко: у нее кружилась голова и немецкий Франца, до неузнаваемости искаженный мягким местным акцентом, временами казался совершенно непонятным.
— Прости, что ты сказал? — спросила она в очередной раз.
Лили выучила немецкий язык в университете, когда жила в одной комнате с девушкой из Берлина, но с годам и ее знания заметно поистерлись.
— Я сказал, что мы почти пришли, — улыбнулся Франц, продолжая бодро шагать вперед по парку.
Лили прибыла в этот южногерманский городок в земле Баден-Вютемберг всего неделю назад. И уже успела обзавестись новым другом в лице Франца, садовника, присматривавшего за садом церкви, которая находилась прямо напротив ее нового дома.
Девятнадцатилетний светлоокий юноша преисполнился энтузиазма, узнав, что его новая соседка — эколог с мировым именем, к тому же не намного старше его и определенно красавица.
— Вот здесь! — воскликнул Франц и наконец остановился.
Кольцо балюстрады в неоклассическом стиле с одной стороны размыкала лестница, с другой — мраморная статуя. В центре, опоясанная небольшим парапетом, за тонкой решеткой находилась ямка, заполненная неподвижной зеленой водой, искрившейся под лучами весеннего солнца.
