– Верните ему, пожалуйста, чек, хорошо? Я расплачусь с вами. Вы можете вычитать деньги из моей зарплаты.
– Кэсс, ты нарушила правило номер один – никогда не вступать с клиентом в личные отношения?
– Да. – Она вскинула подбородок.
Куин немного помолчал, потом положил чек и записку в конверт.
– Ладно, Кэсс.
– Спасибо, – тихо пробормотала она.
– Когда ты его видела последний раз?
– Десять дней назад. – Нет, конечно, она вовсе не считала дни и не делала ничего подобного. – Я попрощалась с ним.
– Навсегда?
Кэсси грустно кивнула. Хит даже не попытался поговорить с ней. Не то чтобы ей это было надо, но…
– Гм.
– Почему вы удивлены? – нахмурилась она.
– Потому что он только что звонил, искал тебя. Я сказал, чтобы он приехал сюда.
– Что вы сказали? – Кэсси вскочила с кресла. Она не может его видеть. Не может. Она только-только начала спать по ночам.
– Он сказал, что у него какое-то незаконченное дело. – Зазвонил сотовый телефон Куина. – Это, вероятно, он. Я сказал, чтобы он позвонил, когда приедет, и я ему открою дверь. Вот, ты можешь сама вернуть ему. – Он протянул Кэсси конверт. – Буду через две секунды, – сказал он в трубку и вышел из комнаты.
Кэсси вцепилась в конверт. Надо взять себя в руки. Нельзя показывать Хиту, как она скучала по нему, как он ей нужен, как она его хочет. Как она потеряла интерес к радостям жизни.
Какое незаконченное дело? Она смяла в кулаке конверт. Почему он не мог подождать?
– Ты должна его увидеть, – тихо проговорил Джеми.
Кэсси посмотрела на скомканный конверт. Куда его спрятать?
– Я не могу его видеть. Я слабая.
– Правильно. – Джеми рассмеялся. – Ты самая сильная женщина, каких я знаю. Просто у тебя слабость к одному мужчине. Не делай поспешных заключений, Кэсс. Позволь ему говорить. Постарайся понять, чего он хочет. Он может удивить тебя.
– В хорошем или в плохом смысле?
Она услышала голос Хита, и у нее подогнулись колени. Сопровождаемый Куином, он вошел в комнату, был представлен Джеми, который тут же вместе с Куином вышел. За ними закрылась дверь. Кэсси попыталась собраться с силами и успокоиться, но ее сердце билось, будто она бежала марафон.
– Привет, Кэсси.
– Привет, Хит.
– Как поживаешь?
– Прекрасно, спасибо. – Она сцепила пальцы, чтобы не коснуться его. – А как ты?
Пустая болтовня. Почему ты здесь? Что тебе надо?
– Я побывал в аду и вернулся. Честно. Можно мне сесть?
– Конечно.
Хит не сел напротив нее. Он обошел стол, подтянул за собой кресло и сел рядом с Кэсси. Папку он положил на стол.
– Я ездил навестить родителей.
– В Нью-Гэмпшир?
– Да.
– Почему?
– Потому что мне надо было, наконец, смириться с утратой Кайла.
Кэсси видела печальный свет в его глазах. Больше всего на свете ей хотелось обнять его.
– Тебе помогла это сделать поездка домой?
– Года четыре назад я сделал проект школы для их общины. – Руки Хита спокойно лежали на коленях. – Для моей общины. Проект частной школы, которая служила бы большому району, была современной и удобной. С центральным отоплением, кондиционерами и компьютерным классом. Которая влияла бы на жизнь общины со многих сторон. Они собрали немного денег. Я получил гранты и сам сделал взнос проектом. Но я хотел сделать больше.
– Я купил им школьный автобус, – продолжал Хит после паузы. – Чтобы дети могли зимой приезжать в школу, а не плестись под снегом и дождем.
Кэсси сидела очень тихо. Несчастный случай с автобусом. Кайл погиб в дорожной катастрофе.
– А как дети прежде попадали в школу?
– Большинство – пешком. Некоторых, буквально несколько человек, подвозили. Родители протестовали против такого подарка. Они не хотели его. Не нуждались в нем. Их не беспокоило, что дети пешком ходят в школу. И детей тоже не беспокоило. Когда дорогу заносило снегом, они оставались дома. И никаких проблем.
Кэсси молчала, чувствуя, как ее сердце разрывается от сочувствия.
– Мое «эго» раздулось до невероятности. Важная персона, успешный архитектор, зарабатывающий награды, сам сделавший себе имя, приезжает домой, в свою общину и хочет улучшить жизнь ее обитателям. Я настаивал и настаивал, пока они, наконец, не приняли подарок. Самовлюбленность, – последнее слово он произнес как ругательство. – Невероятная самовлюбленность.
Кэсси больше не могла сдерживаться и положила руки на его пальцы, лежавшие на коленях. Она знала, что будет дальше.
– Мэри-Энн, Кайл и я прилетели туда на открытие школы. Мэри-Энн упрекала меня за то, что я так настаивал на покупке автобуса. Она считала, что нам не обязательно тратить столько денег, если люди не хотят получить от нас подарок. Но я не позволил ей выказывать недовольство. Она полетела с нами в Нью-Гэмпшир, но в первой поездке автобуса не участвовала. Кайл и я сели в автобус первыми и приветствовали каждого входившего ученика. Я был горд. «Смотрите, что я сделал!» И хотел, чтобы сын мной гордился. – Он сжал Кэсси руки. – Лопнуло колесо, автобус накренился и упал набок. Выжили все, кроме Кайла.
– Хит, – сочувственно прошептала Кэсси.
– Я не мог спасти его. Он звал меня до последней секунды, а я ничего не мог сделать. – Он склонился ближе к ней. – Ты удивлялась, почему я не открываю в доме жалюзи. Это была часть моего наказания. Я построил дом для сына и для Мэри-Энн. Мы закончили строительство прямо перед поездкой. Провели там всего одну ночь. Мы даже купили еще не всю мебель. Мне нравился вид из окон. Я купил этот участок из-за вида. Проектировал дом так, чтобы использовать все преимущества его расположения. Я решил, что часть моего наказания будет заключаться в том, чтобы жить в этом доме… и не любоваться видом. Сегодня утром я первый раз открыл жалюзи у себя в кабинете.
– Я так тебе сочувствую. – Кэсси обняла его за плечи.
– Спасибо. – Хит взял ее руки и положил ей на колени.
Она не знала, как это понимать. Он не хочет, чтобы она его касалась? Она потянулась, чтобы скрыть смущение, к своему портфелю. Ей хотелось спросить – зачем ты приехал, если я больше тебе не нужна?
– Что это? – спросил Хит, вытягивая из-под нее конверт и разглаживая его.
– Мы возвращаем твой чек, – вспыхнула Кэсси.
– Почему?
– Я не могу предъявлять тебе счет.
Его взгляд стал напряженным, прямым, изучающим. Зеленые глаза напоминали о доме, о том недолгом времени, которое они провели вместе. Потом он моргнул, и его поведение полностью изменилось.